Двойное дыхание (сборник)
Шрифт:
Этот участок Светка и Женька прошли молча. Вот и лестница, ведущая в главный корпус. Такая же неприметная дверь, и если не знать, что за нею не очередная подвальная каморка, а выход на свет божий, то можно пройти дальше, в раструб, ведущий к иным «жизненно важным органам» тела огромной многопрофильной больницы. Тут же, в закоулках, были и грузовые лифты, но ими пользовались лишь для транспортировки каталок. Друзья поднялись пешком.
– Слушай, а я ведь специально посмотрела. Он родился в год Крысы. По китайскому календарю.
– Ещё один ключ, – пробормотал Женька.
– Что?
– Ещё один ключ от форта Баярд. Который не нужен. Не важно… Пойдём, предстанем
Объяснение было быстрым и не травмирующим психику сторон. Сначала главный, конечно, побушевал для проформы и утверждения альфа-самцовости на вверенном ему ареале малопригодного для нормальной жизни материка, носящего гордое название «Государственное здравоохранение». Но заведующий обсервационным отделением родильного дома не возражал, не демонстрировал пренебрежения или излишнего раскаяния. Он был сдержан и корректен, все бумаги были в порядке. Даже милицию вызвал, «какой молодец». Хирурги недавно ох как подставили. Привезли им огнестрельное, они прооперировали, перевязали, вкололи чего надо, а пациент исчез. Позже менты таскаться начали. Чудак в розыске оказался. «Он кровью истекал, некогда нам было звонить!» Одни они, что ли, на дежурстве? У людей всегда наготове воз и маленькая тележка отговорок и оправданий для своей расхлябанности и безответственности. Или, вон, пацана четырнадцатилетнего в торокальную [103] уложили с проникающим ножевым в лёгкое и мордой всех цветов радуги, так только утром о милиции вспомнили. А его отчим уже протрезвел и смотался. Этот Иванов – молодец. И дело сделано, и документация в ажуре, и кулаками себя в грудь не колотит, что, мол, его дело жизни спасать, он – герой с передовой, а ты тут – крыса кабинетная.
103
«Грудная» хирургия. Занимается органами грудной полости.
Кто там из министерства звонил? Чьему очередному племяннику это заведование сдалось? Если не очень ранговые, то я за этого Иванова повоюю. Он на своём месте. Да и Нечипоренко вроде ничего, гонор не показывает. Подумаю. Хотя на одну семью двое заведующих – многовато. Муж её специалист отменный, говорят. Такого нельзя терять – его в любой больнице с руками и ногами оторвут, несмотря на переизбыток кадров. Кадров-то всегда переизбыток, а работать некому.
Главврач задумался о чём-то своём, встал и подошёл к окну. Светлана Анатольевна нетерпеливо заёрзала на стуле. Женька поднёс палец к губам, мол, тихо!
– Спасибо, коллеги. Ситуация ясна. Идите по рабочим местам. – Он даже пожал Женьке на прощание руку.
– Как ты это делаешь?! – восхищённо спросила Светка, едва они покинули приёмную.
– Просто. Не суечусь. Не пытаюсь кому-то что-то доказать – это априори лишено смысла. Не выпячиваю своё эго. Последнее вовсе не означает, кстати, что его у меня нет. «Надо только вы учиться ждать. Надо быть спокойным и упрямым… – сделав серьёзное лицо, негромко запел Женька, торжественно обняв одну из колонн, коими был полон холл здания, частично построенного в стиле «позднесоветского псевдоампира».
– …чтоб порой от жизни получать радости скупые телеграа-а-ммы!» – подхватила Светка.
– «Надежда – мой компас земной, а удача награда за сме-еелость. А песни… Довольно одной, чтоб только о доме в ней пее-елось!» – грохнули
– Хорош! А то ещё увидит кто, как мы тут дурака валяем, заведующие, понимаешь, ты ещё и обязанности начмеда исполняешь. Пойдём работать, а песни вечером петь будем.
– Будем. Нет, всё-таки, как это у тебя получается, а?!
– Как-то так, Светка. Не знаю. Помнишь старый анекдот про профессорскую бороду?
– Не припоминаю.
– Как-то раз студенты спросили пожилого профессора: «Вы когда спать ложитесь, бороду под одеяло укладываете или поверх?» – Женька выдержал паузу.
– И что?
– И то! Впервые за долгие годы профессор уснуть не смог. Так что не спрашивай меня, как я это делаю. Просто пользуйся плодами моей деятельности. Пошли работать, Светлана Анатольевна, солнце ещё высоко!
– Как достала эта рутина!
– О чём ты, Света? – Женька приподнял бровь.
– А то ты не знаешь?! Бесконечная писанина эта, бабы, задающие плюс-минус одни и те же вопросы, и каждая – каждая! – считает, что такой, как она, – больше нет. «Я, Кудин и в жопе один», – как говорила моя покойная бабка.
– Так оно и есть, Светка. Каждая из них – уникальное творение. Синоним слова «работа», кстати.
– Да-да. Та самая, от которой кони дохнут.
– От творения кони не дохнут. Это люди дохнут от бессмысленного нытья. И, что удивительно, на это силы всегда находятся.
– Не дохнут, да? Вот был бы ты белый человек, так по ночам спал, а по утрам – просыпался. Строчил, как Машка или мамаша твоя, пока строчится, а по вечерам и ночами не вздрагивал от телефонных звонков. А сейчас что? Отработал смену ответственным дежурным? Милости просим к продолжению банкета, раз вы заведующий. Пожалуйте, сделайте обход, на плановые сходите и раньше ординаторов не вздумайте домой валить, Евгений Иванович. И вот когда ты доволочёшь домой свои ноги, там будет Машка, подруга моя любимая, что в порыве творческого вдохновения спалила очередную кастрюлю, потому что просто о ней забыла.
– Это, Светка, тоже работа. А Машка да, тут ты права, уж лучше бы у неё никогда не случалось припадков кулинарного творчества. Потому, чтобы сотворить, одного вдохновения мало. Нужна кропотливая, что? Правильно. Работа. Всё, пошёл я на свои галеры, Светлана Анатольевна. А ты греби к себе. Увидимся ещё сегодня. И много раз, кстати. – Он хохотнул.
– У тебя плановые операции есть?
Не оборачиваясь, он показал Светке левой рукой «козу».
– Две? Да ты лопатой бабки гребёшь, Иванов! – засмеялась та.
Он в ответ лишь махнул всё той же левой ведущей.
Работа, работа, работа… «Работа, дело, делание, занятие, труд, страда, подвиг, упражнение; изделие, поделка, произведение, создание, творение, продукт. Работа изнурительная, кропотливая, тяжёлая, адская, египетская, полевая, усидчивая, чёрная» – рассказывает словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений. И словарь не разделяет работу на «рутинную» и «творческую», даже под словом «творение» имея в виду всего лишь работу. Кто сказал, что в работе писателя, художника или скульптора нет так называемой рутины? Кому в голову взбрело, что в работе врача нет творческого начала? Нет смысла дробить единое? «Рутина» и «творчество» лишь составляющие части любой работы. Тысячекратные повторения оттачивают мастерство – будь то мастерство написания историй родов или абзацев художественного текста. Оттачивают движения скальпеля и мысль. Не существует совершенного искусства без ремесла, а любое постоянно совершенствующееся ремесло рано или поздно становится искусством.