Двойное попадание
Шрифт:
– Что вы сказали? – спросила она таким тоном, что Вася удивился и насторожился, так как в голосе девушки слышалась надвигающаяся буря.
– Как, говорю, шопингом позанимались? – простодушно повторил Вася.
Почему-то я решила промолчать – из какого-то озорства мне хотелось
понаблюдать, что последует дальше.
– Вы сказали… «жопингом»? – не могла поверить Варвара своим ушам.
– Эээ… – завис мозг у Васи. Повисло напряженное молчание, и вдруг он громко расхохотался. – Нет, я сказал «Шопингом»! Шэ в начале, не Жэ! Это такое слово современное, означает покупки… Марина Андреевна, разве вы ей не объяснили? – он продолжал смеяться.
– Василий, я стараюсь не употреблять жаргонизмов иностранного происхождения… – чуть паясничая, ответила я. – Я вообще за чистоту русского
В конечном итоге юмор дошел и до Варвары. Дальше мы ехали, совершенно непринужденно общаясь втроем. Вася оказался остроумным собеседником. Всю дорогу мы смеялись над его шутками и анекдотами. Давно я так
Доехали мы без всяких происшествий. Уже к концу пути я почувствовала, как устала. У Варвары тоже слипались глаза… Но мы были счастливы. Вася тоже был вполне счастлив и, если меня не подводит мой опытный глаз, у этих двоих явно что-то наклевывается… Что ж, поживем – увидим, а пока в постельку и спать…
8 сентября 1941 года. 03:15. Брянская область, райцентр Сураж.
Учительница немецкого языка, переводчик и дворянка Варвара Ивановна Истрицкая.
Вернулась я домой далеко за полночь (по нашему времени). Высадив Марину у штаба, Василий был настолько любезен, что подвез меня до моего дома. Вася остановил у околицы, не доезжая до ворот. В окошках горел свет – мама не спала. Ждала меня… Мне хотелось поскорей зайти, чтобы рассказать ей об увиденном мной в двадцать первом веке, но в то же время я почему-то не торопилась. Все произошедшее со мной сегодня все еще жило во мне, мыслями я была там, в будущем, и мне нужно было хоть немного «остьггь». Оно, это будущее, безусловно, завораживало. Пока еще я даже не могла определиться со своим отношением к нему… Наверное, для этого мне надо было выспаться, чтобы утром, на свежую голову, проанализировать свои впечатления. Но одно было однозначно – наша с Мариной поездка мне понравилась. Мне казалось, что теперь, после того как я вдохнула воздух будущего, я и сама стала меняться. Опять же трудно было сказать – к добру это или нет. Но оно, это сияющее, яркое, дерзкое будущее, пахнущее кофе и горькими духами, кожей и ванилью, уже насквозь пропитало меня, словно сказка, запавшая в душу. Мой мир показался мне серым и тусклым…
Василий тоже молчал. Только что, когда с нами была Марина, он был весел, оживлен и блистал остроумием. Но теперь он будто бы смущался чего-то. Он барабанил пальцами по рулю и бросал на меня быстрые взгляды в зеркало – в темноте я видела лишь блеск его глаз. Я подумала, что, наверное, не стоит сидеть с ним в машине долго – во-первых, это было не совсем прилично, а потом, он и сам может неверно это истолковать. Хотя… он ведь тоже «оттуда». Я уже успела понять, что у «тех» людей отсутствуют условности, свойственные нашему времени – особенно в том, что касается мужчин и женщин. Трудно сказать, хорошо это или плохо, но склоняюсь к первому. Поэтому, заставив себя наплевать на приличия, я продолжала сидеть в машине. При этом мне казалось, что Василий понимает меня правильно. В его обществе мне было уютно – исходила от него некая надежная сила, веяло от него порядочностью и честностью. И, кроме того, он был привлекателен – почему-то я заметила это только на обратном пути. Своей статью, широкими плечами и благородным лицом с массивным подбородком он напоминал Владимира Маяковского.
Василий первый нарушил молчание.
– Ну и как, Варвара, понравилось вам у нас? – спросил он.
– Да, – ответила я. – Очень понравилось. Красиво, интересно, люди выглядят так необычно…
– Эх, а мне больше здесь, у вас, нравится, – со вздохом сказал Василий, слегка потягиваясь. – И люди здешние нравятся. И вообще, весь ваш жизненный уклад, то
Его слова несказанно меня удивили. Я-то склонна была считать, что мы кажемся людям из будущего отсталыми и немного наивными. Ведь у них – технический прогресс, прорыв в медицине, они так много знают и умеют… Они свободны от условностей и так уверены в себе, что даже могут выглядеть как угодно, хоть пугалом огородным. И никто их не осудит, не будет показывать пальцем… Девушка с полувыбритой головой и рыбьим ртом гордо цокает каблучками по блестящему полу магазина, и ни один человек не покрутит пальцем у виска… А эти ужасные штуки у них в губах, на бровях – и у девушек, и у парней – словно у папуасов каких; татуировки на руках, на плечах, на шее! И похоже, что это самое обычное дело у них… Так вот – наверное, это совсем не плохо – нет, не то, что там ходят подобные чучела, а что люди не осуждают ближнего за его внешний вид… Вот я, к примеру, осудила бы, окажись в нашем поселке персона, подобная той кошмарной девице с губами на пол-лица. Да чего там я – остальные бы засмеяли, грязью бы закидали и побрили бы полностью такую особу! И сдали бы потом в психушку. А они – нет, ходят и никакого внимания не обращают на то, как выглядят другие. Ну а вообще-то большинство там, конечно, прилично выглядят, ну, если не считать странной одежды. Девушки вообще носят какие-то рейтузы, да еще и заношенные до дырок, через которые просвечивает нижнее белье!* И никто – НИКТО – на них даже не смотрит с неодобрением, и мужчины не кидаются на них с гнусными намерениями! У нас бы такая девушка и десяти шагов бы не сделала – если бы мужик в кусты не затащил, так бабуськи под крики: «Свят-свят-свят! Изыди, Сатана!» в плевках бы утопили…
Примечание авторов: * Варвара имеет в виду моду на ажурные вставки
И вот странное дело – я вижу достоинства мира будущего, а этот Василий восхищается нашим миром, нашими людьми…
– Они, местные, ну, то есть, «ваши» люди, – смущаясь, сказал он, – они какие-то настоящие, не то что наши. Нет, и у нас много хороших, правильных людей, а иначе и воевать сейчас было бы некому, но и людей с пониженной адекватностью и социальной ответственностью у нас тоже предостаточно. Панки, готы, кришнаиты, баптисты и прочие сектанты, а также поклонники японской секты «Аум Синрике». Некоторые люди будто отравились излишней свободой и всеобщей грамотностью,
– Василий! – возмущенно воскликнула я. – Излишней свободы не бывает! Свобода – это естественное состояние человеческой психики!
– Тише, Варвара, – Василий приложил палец к губам. – Не надо так кричать. Ночь на дворе и люди спят. Свобода – это естественное состояние психики обезьяны-шимпанзе. Такая свобода у нас называется избалованностью и вседозволенностью. Такие люди тоже есть, но их немного. Просто у нас они, как грязная пена, плавают по поверхности, и поэтому их хорошо видно и слышно – всякого рода блогеры, либеральные журналисты и светские тусовщики. Внутренняя пустота заставляет их по всячески выделываться и извращаться, коверкая свой внешний облик, лишь бы выделиться, лишь бы не бьггь как все.
Так они и выглядят, как сбежавшие из зоопарка синеносые павианы среди людей. Татуировки, пирсинг, кольцо в нос – все признаки дикарей-людоедов налицо. Я уже не говорю о том, что большая часть этих так называемых «иарких личностей» страдает алкоголизмом и наркоманией, обычно не доживая и до тридцати лет. Так что никакая это не свобода, а признак глубокого социального и психологического регресса. Так сказать, антиэволюция от человека обратно к обезьяне.
Немного помолчав, Вася вздохнул и продолжил:
– Естественное состояние человеческой психики, Варвара – это состояние осознанной необходимости. Молодой парень, как и все, хочет жить, но он понимает, что свою страну надо защищать, а потому идет в военкомат и записывается добровольцем в Красную Армию. Юный лейтенант понимает, что его могут убить, но он командир, а потому первым с криком «За Родину!» выскакивает из окопа под немецкий пулеметный огонь. Девушка-красавица, спортсменка и комсомолка, хочет жить, любить и завести с любимым семью, но осознанная необходимость ведет ее в военкомат и делает бойцом зенитно-артиллерийского полка. А как другие женщины и подростки, заменившие ушедших на фронт мужчин, по шестнадцать часов в день добровольно стоят у станков, лишь бы дать сражающейся стране так необходимое ей оружие… Именно ради них, наших сражающихся предков, мы и пришли сюда, чтобы помочь загнать гитлеровского зверя обратно в его логово, где он и издохнет. Именно за настоящих людей идут в атаку наши танкисты и мотострелки, броней и огнем вбивающие в землю белокурых бестий, возомнивших, что им дозволено все. Именно ради них наносят удары по врагу пилоты наших ВКС. Именно за них, за настоящих людей, мы готовы порвать Германию с ее Гитлером, а потом вернуться и навести порядок у себя дома. Уж больно давно там не гуляла железная метла и не выбрасывался на помойку мусор. Из-за этого обнаглевшие крысы у нас стали думать, что это они в доме хозяева. А что касается свободы, то она, конечно, хороша, но только тогда, когда не противоречит необходимости, не развращает человека и не делает его говорящим животным.
После этой его горячей речи мне стало стыдно. Зачарованная увиденным сегодня, я подпала под чары будущего, я судила о нем крайне субъективно… А оно, оказывается, не такое уж идеальное. И даже страшное порой… Я невольно содрогнулась, пытаясь вообразить себе ту сторону жизни двадцать первого века, о которой вскользь поведал Василий.
– Так что, Варвара, – резюмировал он свою речь, – я испытываю (и всегда испытывал) некоторое сожаление, что не являюсь одним из вас, гражданином великой и непобедимой страны. Но в то же время это дает мне стимул стараться делать все возможное для процветания МОЕЙ родины – России, как преемника Советского Союза. Теперь, когда существует Портал, я думаю, мне удастся по мере возможностей осуществить стремления моей души – то есть поспособствовать уничтожению фашистской гадины, чтобы стереть ее навсегда с лица земли, чтобы ни духа, ни тени, ни напоминания о ней не было в вашем мире через семьдесят лет! Чтобы Россия и СССР, которые я внутри себя не считаю разными странами, славились бы в обоих мирах, как оплот добра, справедливости и равенства. Равенства, а не уравниловки. И это добро должно быть с такими тяжелыми кулаками, чтобы ни одна иностранная тварь никогда бы не посмела нарушать мирный сон наших граждан. А к немцам у меня вообще личные счеты… Шальная пуля в первый же момент… Я им даже ответить ничем не успел. А вот командир мой, майор Агапов, тогда вместе с еще одним ментом повоевал изрядно. Эти двое устроили засаду, расстреляли мотоциклетный дозор, а потом, забрав у дохлых Гансов пулемет, держали дорогу на Унечу до тех пор, пока к ним на подмогу не подошли армейцы и не начали объяснять гадам, кто тут у нас в доме хозяин. Я очень жалею, что в это время был не с ними там, на переднем крае, а как последний дурак торчал в госпитале. Обидно ужас