Двойное преступление на линии Мажино. Французский шпионский роман
Шрифт:
— Возможно,— допустила Хорна Мейсон,— но зло свершилось. А люди всегда думают, что дыма без огня не бывает.
— Правильно,— признал Фредерик.— А с другой стороны, я даже и в мыслях не могу допустить, что вы и ваши друзья упустили самое главное. Если нам вполне по силам опровергнуть ложные доказательства, то, уверен, было бы совершенно невозможно раздобыть достоверные доказательства вашего участия в заговоре.
Настал черед молодой женщины одобрительно кивнуть. Они словно обменялись приветствием, как рапиристы перед очередной схваткой.
— И тем не менее я не снимаю свой вопрос,— сказала она.— Почему вы помогли Загари бежать?
— Мне кажется, вы сами могли бы догадаться о причине,— ответил он саркастически.— Он мне заплатил.
Воцарилось долгое молчание. Хорна словно получила удар под дых. Фредерик не ошибся, полагая, что ее мнение о нем раз и навсегда сложилось и он отнесен к категории неподкупных высших офицеров западных секретных служб, которым не свойственна продажность восточного мира.
Лемуан почувствовал ее растерянность, и, хотя она, вероятно, играла совсем небольшую роль в дорогостоящей постановке и была незначительным винтиком отлаженного механизма, в борьбу с которым вступил полковник, он осознал, насколько важно для дальнейшего развития событий склонить ее на свою сторону.
— Вот почему я и пришел к вам,— объяснил он настойчивым голосом.— То, что произошло вчера, рано или поздно неизбежно случилось бы. У меня давно наметились трения с руководством. Вы же понимаете, что это означает: оказываешься не у дел, можно ожидать любых козней.
Вот почему, когда, затравленный военной полицией, ваш друг Загари, сестра которого укрылась во французском посольстве, предложил мне небольшое состояние в обмен на помощь, я подумал, что настал момент опередить события и своевременно по собственному желанию выйти из игры.
— Сколько он вам пообещал? — сурово спросила Хорна.
— Треть того, что он получил от своих… заказчиков: пятьдесят тысяч долларов.
И снова удар попал в цель. Ее сбила с толку точность информации, предложенной собеседником. Хорна Мейсон просто не знала, что сказать. Он воспользовался ее замешательством, чтобы развить свою мысль:
— Вот почему я так раздосадован тем, что сегодня во второй половине дня у «Гион Империаль» убит Осман Загари, да еще на моих глазах. У меня из-под носа увели целое состояние.
Хорна сделала последнюю тщетную попытку выскользнуть из сжимающихся тисков.
— Но… — спросила она,— почему вы пришли ко мне? Уж не думаете ли вы, что я замешана в этом убийстве.
И без того жесткий взгляд Фредерика стал просто каменным.
— Я полагал,— ответил он не терпящим возражений тоном, — что мы раз и навсегда решили вести себя, как подобает серьезным людям. Кто больше, чем генерал-президент, был заинтересован в уничтожении сообщника Мурада? Кто более всего опасался, что он задумается и решит провести самостоятельное расследование? Организованная группа, направлявшая его деятельность в Хартуме… при вашем благосклонном посредничестве.
Хорна Мейсон нервно раздавила окурок в хрустальной пепельнице. На этот раз она откровенно разволновалась, на ее лице появились явные признаки беспокойства.
— Что вы надеетесь получить от нашей встречи?
— Нет ничего проще. В течение одного дня я утратил свое положение во Франции и потерял пятьдесят тысяч долларов. Я ищу новую работу и рассчитываю, что вы представите меня компетентному лицу. По-моему, посредничество — ваша специальность. Или я ошибаюсь?
Хорна сделала вид, что не заметила прозвучавшей в вопросе иронии.
— И вы думаете,— заметила она,— что все так просто. Вы входите и представляетесь: я — господин Лемуан. Я предал Францию. Возьмите меня на работу. Вы полагаете, что вам поверят… на слово.
Полковник сжал кулаки, фальшивая ярость вспыхнула в его взгляде:
— Я запрещаю вам так говорить. Стремление выпутаться из неприятной истории вовсе не означает, что я изменил Франции. Как свободный гражданин Франции, я имею право на несогласие с внешней политикой своей страны.
Хорна пожала плечами. Она была, пожалуй, довольна тем, что вывела его из себя, заставила выказать слабость.
— Я была бы рада вам поверить, — на ее лице было написано полное безразличие,— но где подтверждение вашей искренности? Как знать, может быть, вы продолжаете работать на свое правительство?
Фредерик безрадостно усмехнулся.
— Вам нужен залог… моей доброй воли? спросил он, вставая.— А что вы на это скажете?
Он расстегнул пиджак, раздвинул его полы, показывая широкий тяжелый пояс Османа Загари с кольтом на правом боку, спокойно расстегнул его и бросил к ее ногам.
— Что вы на это скажете? — повторил он.— Загляните в кармашки. Может быть, вы обнаружите там именно то, что вам нужно. Например… квитанции банковских переводов на имя Загари, происхождение которых будет, вероятно, довольно сложно объяснить…
Француз беспардонно блефовал, прекрасно чувствуя, что теперь психологическое преимущество на его стороне. Онемев от изумления, Хорна Мейсон машинально подобрала пояс и принялась изучать содержимое карманов, открывая их один за другим, обнаружила документы и погрузилась в чтение.
Наконец она подняла голову. Фредерик же вновь спокойно устроился в кресле.
— Возможно, что мы ошиблись на ваш счет, господин Лемуан,— сказала американка.— Возможно, вы действительно говорите правду и можете быть нам полезны. Но вы должны понять, что мы не можем дать благоприятный ход вашему интересному предложению, пока не соберем определенное число… отзывов.
Она грациозно встала, отодвинула дверь-перегородку, отгораживающую ее рабочий кабинет с большим письменным столом, заваленным бумагами, со специализированной библиотекой по африканским проблемам.
— Проходите,— пригласила она,— здесь нам будет удобнее говорить о делах.
Не дожидаясь ответа, она сняла трубку телефона и набрала номер.
— Будьте добры господина Вандамма,— сказала Хорна в трубку. Ей пришлось немного подождать, тем временем Фредерик, изображая полное отсутствие интереса к телефонному разговору, рассматривал корешки книг, выстроившихся на полках.