Двойное золотое дно
Шрифт:
— С такой точки зрения... — проговорил Ельчанинов задумчиво, — вы тесните меня по всем фронтам.
— Сколько стоит ваша машина? 20? 30 штук баксов? — продолжала я уже спокойнее.
— Что-то в этом роде, — улыбнулся собеседник.
— Простите, но вы ищете «большой и светлой любви» и бескорыстных женщин, приезжая на встречу с совершенно незнакомой бабой в неприлично дорогой тачке, просто орущей о вашем благосостоянии.
— Почему неприлично? — удивился Илья Владимирович.
— Да потому, что, когда мой сосед купил подержанный «Запорожец» за
— А вам нравятся идеалисты? — насмешливо поднял брови мой собеседник.
— При чем тут идеализм?! — я даже поперхнулась. — Если уж так ставить вопрос, то есть люди, обладающие талантом зарабатывать деньги, а у других его нет.
— Ксения, вы не правы. Покупка машины действительно не вызвала у меня никаких эмоций, мы даже ее не обмывали. Но для меня машина... как для вас... скажем, резиновые перчатки. Это орудие производства, не более того. Это средство передвижения. Вот и все. А вы так на меня накинулись...
— Да не накинулась я, — безнадежно махнула я рукой, понимая, что ничего не смогла ему объяснить. — Я вовсе не против. Ваше право зарабатывать своим трудом столько, сколько пожелаете. Но для проверки отношений, возможно, надо было немного исказить истинное положение дел. Одним словом, не выпячивать свою обеспеченность.
Ельчанинов весело расхохотался.
— Я так и делал. И все равно ничего у меня не получалось. Я решил, что сегодняшняя встреча будет последней, не готовился к ней и приехал прямо с объекта, не заезжая домой. Заранее уверенный, что и сегодня ничего не получится.
— Ну, мой случай не считается. Тут я вас банально кинула. Представилась претенденткой, а оказалась начинающей журналисткой. Так что у вас еще остался шанс.
— Может быть, — кивнул Илья, задумчиво посмотрел на меня и вдруг шагнул ко мне.
Как завороженная, я поднялась под его взглядом. Несколько длинных и томительных минут мы молча стояли и смотрели друг на друга.
Чем это могло закончиться, узнать я не успела. Совсем не вовремя я вдруг зевнула, едва успев прикрыть зевок ладонью. Ужасно нехорошо получилось! Видимо, нервишки разыгрались. С чего бы это?
— Господи, Ксения! Простите мерзавца! Оказывается, уже так поздно, — опомнился Илья Владимирович и сразу же засобирался.
Останавливать его я не стала. На дворе уже была глухая ночь, и моему гостю действительно давно пора было удалиться: К тому же мне не понравились те тягучие секунды, когда мы смотрели друг другу в глаза. Я не знаю, что он собирался сделать в следующий момент (а непонятностей я не люблю).
Ельчанинов быстро оделся и ушел, дав мне возможность перекраивать историю его жизни, как мне будет угодно. Он был крайне вежлив и корректен, но мне почему-то показалось, что его уход скорее напоминал бегство...
Вполне вероятно, что это были мои домыслы...
Разбудил меня телефонный звонок. Подняв голову с подушки, я осознала, что она у меня просто раскалывается. Выражение же «разбитая» точно характеризовало мое состояние.
— Какая зараза! В такую рань! — простонала я в трубку.
— Ксеня, побойся бога! — возмутился Костя.— Рань! Скажешь тоже! Все нормальные люди обедать садятся.
— Это их проблемы, — отрезала я, совершенно не желая просыпаться.
— Брось, не злись. Самое главное, ты жива, хотя и не совсем здорова, — невозмутимо продолжал мой друг. — Вчера часов в двенадцать я мимо твоего дома проезжал. Видел свет, но решил не заходить — а вдруг ты не одна.
— Чтобы ты таким деликатным был по утрам! — съехидничала я. Настроение немного улучшилось, и для его поддержания я продолжила в том же духе: — Куда ж ты, милый, мимо меня проезжал?!
— Не важно, — замялся Антименко.
Однако случайно проехать мимо моего довольно изолированного дома просто невозможно. Для этого нужно специально заехать в один из четырех жилых муравейников, обрамлявших по периметру наш двор.
— Ладно, сволочь, приходи, — снизошла я.
Душ привел меня в чувство, две таблетки цитрамона справились с головной болью, и к приходу Котика я была почти белым человеком.
Антименко, чувствовавший себя в моей квартире как дома (если не лучше), бухнул на плиту чайник. Я в это
время принялась перемывать груду посуды, которую ночью, поленившись, свалила в мойку. Одновременно я давала Косте отчет о своем вчерашнем приключении.
Тем временем Котя набивал рот вчерашними деликатесами (язык не поворачивался назвать это остатками. Илья накупил такую гору продуктов, что, наверное, хватило бы на десятерых). Тщательно пережевывая пищу, Котя внимательно слушал меня.
— Еще пойдешь? — проглотив очередную порцию вкуснятины, спросил мой друг.
— Ой, Котик, скорее всего, нет. Здоровье уже не то,чтоб под утро ложиться, — вздохнула я. — Старовата, видать, стала для подобных приключений.
— Ага... Давно говорю — на свалке твое место. Пора старушка, пора!
Получив весьма ощутимый подзатыльник, Антименко обиженно засопел.
— Ты сама начала...
— Мне можно, а тебе — нельзя!
— Дискриминация! — хихикнул Антименко. — К старым друзьям так не относятся!
— Друзья так не шутят, — отрезала я.
Неизвестно, до чего могла довести нас эта перепалка,но тут зазвонил телефон.
— Ксения, —мужской голос обволакивал и завораживал. Борису Щербинину можно было не представляться.
— Здравствуйте, Борис Григорьевич, — моя душа пела и уносилась ввысь уже от самого факта его звонка.
Мой драгоценный Костик появился на пороге кухни и уставился на меня, покачивая головой. Все укоры и опасения отражались на его скорбном лице. Чтобы не видеть его постную мину, мне пришлось отвернуться.