Двойной обман или второй шанс

Чайка София

– Обманула? Я никогда не вру, - она вытерла лицо краешком пледа.
– Ну, иногда не договариваю.

– Я всё очень хорошо помню. Ко мне подошла Нина и сообщила, что ты потеряла ребёнка и больше не хочешь меня видеть. Она передала мне твою записку. Ты её писала?

– Писала.

Нина! Как она могла забыть? Когда она лежала в той белоснежной палате, ужасно переживая за своё дитя, рядом постоянно околачивалась Нина. Лена тогда подумала, что у нее очень заботливая подруга

– Погоди, я тоже кое-что помню. Ты всё не приходил, а мне было очень страшно.

Потом явилась Нина и сказала, что ты меня бросаешь, что я тебе больше не нужна. Я расстроилась и разозлилась, а потом написала ту записку.

– Не нужна? Да я ничего не хотел так сильно, как быть рядом с тобой, но меня не пускали!
– Зорин почти прокричал последние слова, потом сделал глубокий вздох и продолжил тише.
– Пришла Нина и ... Я задушу эту змею.

Повисла зловещая тишина. Понимание давно происшедшего медленно просачивалось в их умы. Сколько лет они прожили вдалеке друг от друга, не зная, не догадываясь о паутине лжи, которой опутала их завистливая "подруга"? Если бы не случайная встреча...

Зорин первым повернул к Елене суровое лицо и коснулся дрожащей рукой её влажной щеки.

– Ты придумала красивое имя нашему сыну.

– Я рада, что тебе нравится, - в ее душе встрепенулась надежда.

– Мне нужно его увидеть.

– Конечно. Да. Ты простишь меня?

Секунды молчания показались Елене вечностью.

– Ты не виновна.

– Я не сказала тебе.

– Тогда мы оба виноваты. Я не был достаточно настойчив.
– Он прижал ее к себе, положил подбородок на ее макушку.
– Давай простим друг друга и дальше заживем все вместе.

– Я давно простила.

"Вместе". Какое замечательное слово. Но Алек постоянно забывает, что он не свободен. Но сейчас она не будет ему об этом напоминать. Лена сделает это завтра.

– Спать. Мы оба слишком устали.

Зорин сбросил халат, выключил свет и улёгся на диван, прижав к себе Елену. Она невероятно сильно возбуждала его, не прилагая при этом никаких усилий, но Алек заставил себя расслабиться. Они нуждались в отдыхе.

Весь следующий день они провели втроём - гуляли по городу, наслаждались премьерой в кинотеатре, катались в парке на аттракционах. Устав, путешественники приземлились в кафе "Чарли". Они обедали и слушали песни в исполнении мистера Чарли. Со стороны они походили на настоящую, дружную семью. Еще бы Лёшку сюда. Но Елена понимала, что это лишь иилюзия.

Когда Машенька отправилась в туалет, Ковалевская решилась.

– Алек, вечером я улетаю в Чернигов. По Лёшке очень соскучилась.

– Подожди один день, полетим вмести.

– Нет. Я уже решила. К тому же...
– Как ему сказать, объяснить?
– Понимаешь, Алек, мы можем обманывать себя сколько угодно, но обстоятельства складываются не в нашу пользу.

– Лена...

– Это ещё не всё. Мой дом и работа в Чернигове. Даже если я решусь перебраться в столицу, мы не сможем жить вместе, пока ты женат. А встречаться тайком - не для меня. Ведь у нас взрослые дети. Чему мы их научим?

– Маша не будет против.

– Ты считаешь, что это будет правильно?

– Чёрт! Ну, должен же быть какой-то выход? Я разведусь и заберу тебя к себе.

– Я буду счастлива. Но, боюсь, это произойдет не скоро.

– Ковалевская, почему ты такая... упрямая?

– Какая есть. Но ведь именно поэтому ты меня любишь.

– Не только поэтому, но об этом мы поговорим в другой раз.
– Ей бы такую уверенность!
– Я должен познакомиться с сыном. Что он знает обо мне?

– Ничего. Никаких космонавтов и моряков дальнего плаванья. Лёша никогда меня не спрашивал об отце. Возможно, мои родители ему что-то объясняли, но вслух этот вопрос не обсуждался. Ты хочешь, чтобы я ему сказала?

– Нет. Я сам.

– Договорились.
– Лена пыталась придумать что-то, чтобы задержаться, но понимала, что этим только отсрочит их разлуку.
– Ну что же, всё было чудесно, но мне нужно возвращаться в "Аврору". Мой рейс через три часа.

Они сидели на противоположных концах столика, держались за руки и смотрели друг другу в глаза. Ей снова хотелось плакать. Разлука.

Елена ненавидела это слово.

Глава 10.

Самолёт медленно набирал высоту, но Елена почти не замечала этого. Она видела перед собой две пары удивительных зелёных глаз, укоризненно смотрящих на неё.

Их прощание со стороны могло показаться сдержанным, если бы в последние мгновения перед вылетом Маша вдруг не обхватила Ковалевскую в судорожном объятии. Она прижалась к ней всем своим худеньким тельцем и прошептала:

– Мы будем скучать. Приезжай. Не делай папе больно.

Лена едва не расплакалась.

– Сначала вы приедете ко мне.

Маша отстранилась, чмокнув ее в щеку.

– Обязательно. Никуда ты от нас теперь не денешься.

Зорин долго смотрел ей в глаза, а затем ободряюще улыбнулся.

– Никуда, Ковалевская.

Прощальный поцелуй был одновременно сладким и горьким. Алек нехотя оторвался от ее губ и упрямо произнёс:

– Я прощаюсь ненадолго. Помни, я люблю тебя. Ничто и никто больше не разлучит нас.

Лена лишь кивнула в ответ. Она не была уверена в их совместном будущем. Но существовало нечто, что никто не мог изменить - их общий сын и чувства, которые выдержали испытание временем.

Ковалевская поправила прядь тёмных волос, которые скрывали от неё любимые глаза, и нежно провела по впавшей щеке ладонью.

– Я тоже люблю тебя, Алек.

Родной дом встретил Елену тишиной. Казалось, прошёл месяц, а не четыре дня, с тех пор, как она уехала.

– Алёшка! Я приехала, сынок.

Из своей комнаты показался долговязый светловолосый подросток в наушниках. Он не обнял Лену, проявляя радость - возраст такой, ничего не поделаешь, но коснулся губами ее щеки.

– Привет, ма! Тут какой-то ненормальный прислал тебе по инету десять сообщений. Я не читал.

– Он не ненормальный, а нетерпеливый, - засмеялась Ковалевская.