Двойной угар, или Охота на павиана
Шрифт:
— Так, теперь моя очередь. Отстирает даже то, что Другим не под силу. Ну?
— «Тикc»!
— Хрен тебе! Это «Ариэль». С липосистемой.
Если б мои руки не были прилеплены, я бы заткнул уши. Позорище! Не отличить «Тикса» от «Ариэля»! Куда, куда мы катимся?
Ладно, каждый свою дорогу выбирает сам. Однако, если честно, мне эта история перестает нравиться. Кажется, это вовсе не те, кого я боялся и от кого прятался. Во-первых, пластырь. Что, у налоговой полиции нет наручников? Глупости. Во-вторых, налоговая полиция всяко отличит
Вы, наверное, опять терзаетесь вопросами. От кого я прячусь и при чем здесь налоговая полиция? Увы, теперь уже нет смысла что-то скрывать. Надеюсь, вы поймете меня и простите. Я укрываюсь от уплаты налогов. А что делать?
Два года назад я получил факс из Северного Батута — это верх Африки, — что какой-то мой давний родственник, в молодости женившийся на северной батутке, будучи при смерти, завещал мне свое бунгало стоимостью полтора миллиона долларов. Завещал и умер. Я сначала прыгал по своей квартире, словно батут на батуте, целовал факс, хлопал шампанским и орал, как болельщик на матче «Милан» — «Ювентус». Но через пару часов мой бурный восторг обернулся таким же бурным расстройством. И не только желудка.
Оказывается, лет десять назад, в связи с горбачевской перестройкой, Северный Батут разорвал всякие дипломатические отношения с нашей державой, отозвал послов и студентов, вытурил из своих пределов граждан Страны Советской. Но мой родственник каким-то образом там задержался. Впрочем, это, в конце концов, их дело. Бунгало-то, надеюсь, получить можно?
— Увы, — ответили мне в Министерстве иностранных дел. — Максимум, что мы можем для вас сделать, — это сфотографировать вашу недвижимость со спутника-шпиона и прислать открытку. Стоить это будет около пяти тысяч условных единиц — у.е.
— Спасибо, — ответил я, — — на пять тысяч у.е. я построю бунгало здесь, на Карельском перешейке или в Синявино.
— Что же касается продажи вашего имущества заочно, то сами понимаете, пока это сделать невозможно. Но вы не волнуйтесь. По нашим сведениям, в Батуте нет преступности и никто ваше наследство не разворует.
— Но мне-то как быть?
— Ждите, когда у них сменится власть.
Вот так ответили мне в МИДе, и я в сердцах отправился в ближайший спортзал колотить грушу.
Но, как выяснилось, на этом ничего не закончилось. Спустя два месяца ко мне постучался вежливый юноша в камуфляжной форме и с маской на мордашке и вручил ма-а-аленькую бумажку. Слово «постучался» в моем изложении носит уменьшительно-ласкательный оттенок. Представьте, что в панельно-бетонном доме в три часа ночи кто-то начинает Долбить пробойником стену, дабы повесить портрет Умершей бабушки. Тук-тук-тук… Войдите.
Бумажка оказалась нечем иным, как повесткой в налоговую инспекцию. Я надел лучший костюм и отправился в указанное учреждение.
Легкий трепет, с которым я вошел в кабинет, за время общения с инспектором плавно перерос в тяжелый инфаркт.
— Товарищ,
— Какую недвижимость?
— Как это какую? А бунгало стоимостью полтора миллиона у.е.? Вы в курсе, что ежегодный налог на недвижимость составляет два процента? А ну-ка, прикиньте.
Я прикинул и схватился за сердце. Тридцать тонн! А мне и опомниться не дают.
— Платить собираетесь? Да, кстати. Вам уже набежал штрафик в три тысячи, так что с вас, дорогой наш человек, тридцать три тонны.
Но я не тот малый, что сдается без боя. У человека всегда есть выбор. Либо позорно бежать, либо умереть с честью.
— А что, если я не буду платить?! Девушка устало поправила волосы, извлекла из бумажных недр красно-белую брошюру и процитировала:
— «На первый раз — штраф, на второй раз — год» на третий раз — три года…»
У человека всегда есть выбор. Я предпочел позорно бежать. Я подозреваю, что выгляжу подлецом в ваших глазах, но и вы меня поймите. Мотать срок за какой-то северобатутский сарай, который к тому же я никогда не видел, а может, и не увижу? Платить ежегодно тридцать тонн недобитым демократам?
При коммунистах членские взносы платили, но хоть знали во имя чего. Во имя светлого будущего. А здесь?
Впрочем, что толку митинговать? Я попрощался с барышней, сказал, что пошел снимать деньги со сберкнижки, и скрылся за дверью с твердым намерением обратно не возвращаться.
Вернуться пришлось через две недели в сопровождении все тех же саблезубых юношей в камуфляже, которые встретили меня возле подъезда и предложили прокатиться с ними. Юношей было много, а меня мало, поэтому я согласился.
На первый взнос предполагалась пойти моя квартира и часть домашней утвари, которую внесла в протокол описи юная наложница. Я не стал ждать судебного решения и попытался во второй раз трусливо бежать.
Быстренько продав квартиру через подставное лицо, я купил новые апартаменты в другом районе и, потирая от удовольствия руки, стал мечтать о североба-тутских женщинах. Мечты оборвал звонок в дверь.
— Здравствуйте, милый наш Флавиан Арнольдович!
— Здравствуйте, дорогие мои мальчишки! Я понял, что у мальчишек нюх на утаенные налоги натренирован лучше, чем у китайской собаки чау-чау — на гималайских медведей.
— Ну что, дальше бегать будем?
— А кто бегает? Я просто поменялся. Здесь воздух чище.
Меня повезли в суд. Откуда я снова сбежал, двумя легкими касаниями выключив конвой. Все, обратной дороги не было. Впереди меня ждало подполье, а дома — засада. Без денег, без теплых вещей, без пищи, поруганный и униженный, я стоял под проливным ГОРОДСКИМ дождем на троллейбусной остановке и смотрел в крайнее правое окно первого этажа огромного дома. Они бы хоть шторы задвинули, что ли. Когда там вдоволь нарезвились, я опустил голову и понуро побрел куда глаза глядят, напевая первые ноты пьесы Грига «Пещера горного короля».