Двойной заговор. Тайны сталинских репрессий

Прудникова Елена Анатольевна

После Гражданской войны – помощник и заместитель командующего войсками Украины, командует Сибирским военным округом, затем начальник и комиссар Военной академии имени Фрунзе, член Реввоенсовета СССР, член Военного совета. В 1935 году получил звание комкора.

Виталий Маркович ПРИМАКОВ родился в 1897 году в местечке Семеновка Черниговской губернии. Для разнообразия, славянин – украинец. В партию вступил довольно рано – в 1914 году. За революционную деятельность в 1915 году был арестован и сослан в Енисейскую губернию. Вернулся из ссылки в 1917 году и сразу стал членом Киевского комитета РСДРП(б). Дальше его биография несколько нетипична. В августе 1917 года он служит в Черниговском запасном полку – рядовым.

Службу в

Красной Армии начал с должности командира конного полка, вскоре стал командиром и комиссаром 1-й дивизии Червонного казачества, после – 1-го корпуса Червонного казачества, не прыгая по фронтам и должностям. После войны кавалеристы делились на две группировки – Буденного и Примакова, «первоконников» и «червоноказачников».

Затем Примаков участвовал в борьбе с басмачами в Средней Азии. После Гражданской войны – командир и комиссар Высшей кавалерийской школы Ленинградского военного округа, потом, в 1925–1926 годах военный советник в Китае, военный атташе в Афганистане и Японии. По возвращении – командир и комиссар 13-го корпуса Приволжского военного округа, помощник командующего войсками Северо-Кавказского военного округа, инспектор высших учебных заведений РККА. С января 1935 года – заместитель командующего войсками Ленинградского военного округа. В том же году получил звание комкора.

Борис Миронович ФЕЛЬДМАН родился в 1890 году в г. Пинске Минской губернии, в еврейской мещанской семье. С пятнадцати лет стал рабочим. В 1913 году призван в армию. Участвовал в Первой мировой войне. Службу в Красной Армии начал помощником начальника оперативного отделения штаба 13-й армии, закончил начальником штаба Народно-революционной армии Дальневосточной Республики. В партию вступил в 1920 году. Окончил Военную академию РККА.

С 1921 года – командир и комиссар 17-го и 19-го корпусов, начальник штаба войск Ленинградского военного округа. С 1934 года – начальник Управления по начальствующему составу РККА, с 15 апреля 1937 года – заместитель командующего войсками Московского военного округа. В 1935 году ему присвоено звание ком-кора.

ПРЕВЕНТИВНАЯ ВОЙНА

(Продолжение)

…Ставится вопрос об отмене приговора и прекращении дела за отсутствием состава преступления, так как дополнительным расследованием, произведенным в 1957 году, установлены новые обстоятельства, свидетельствующие о невиновности… и необоснованности его осуждения. Установлено, что военно-фашистского заговора в РККА в действительности не существовало…

Из реабилитацииной справки

Мы, по счастью, не верим в то, что в такие короткие сроки можно довести такое количество невиновных людей до состояния, в котором они покорно подписывают любые поклепы на себя и других. Какие только объяснения не придумывали, чтобы оправдать удивительную нестойкость генералов! И пытки, и изуверские психологические трюки типа уговоров о том, что их признание нужно для партии, и т. п. И даже применение психотропных средств. И только одно объяснение, лежащее на поверхности, было не замечено. Представьте себе, что перед арестованным заговорщиком следователь выкладывает многочисленные подлинные признания его товарищей по заговору. Он читает показания и видит, что и то правда, и это правда, и там тоже правда… Вот удар неотразимой силы! Тогда человек может сломаться сразу и заговорить в тот же день.

Обоюдоострые аргументы

Конечно, Хрущеву, придя к власти, следовало бы все следственные дела уничтожить. Но, по-видимому, он был не настолько прозорлив. В последнее время информация, содержащаяся в этих строго охраняемых папках, все-таки стала просачиваться на поверхность. Так, были опубликованы показания Тухачевского на следствии – не заранее заготовленные, залитые кровью листки, на которых дрожащей рукой выведена подпись, как представляется по рассказам

о том жутком времени. Со страницы на страницу кочует леденящее душу заключение Центральной судебно-медицинской лаборатории Военно-медицинского управления Министерства обороны СССР от 28 июня 1956 г. «…В пятнах и мазках на листках 165, 166 дела N 967581 обнаружена кровь… Некоторые пятна крови имеют форму восклицательного знака. Такая форма пятен крови наблюдается обычно при попадании крови с предмета, находящегося в движении, или при попадании крови на поверхность под углом…» Правда, известный исследователь Г. Смирнов несколько разочаровывает любителей ужасного: «…невдомек читателю с разыгравшимся воображением… что в следственном деле Тухачевского нет показаний, написанных рукой следователя и лишь подписанных Михаилом Николаевичем, а есть показания, написанные его собственной рукой на 143 страницах! Показания аккуратно разделены на несколько глав, с подпунктами, исправлениями и вставками. Написаны они четким, ровным почерком со всеми знаками препинания, абзацами и примечаниями. В них подследственный поэтапно и скрупулезно вскрывает мельчайшие детали заговора, выдумать которые не смог бы ни один следователь. Что же касается кошмарных пятен крови, да еще „имеющих форму восклицательного знака“, то они действительно есть, но не на собственноручных показаниях Тухачевского, а на третьем экземпляре машинописной копии».

Анализируя эти тексты, надо еще и учитывать ситуацию. Например, Фельдман пишет следователю Ушакову: «Начало и концовку заявления я писал по собственному усмотрению. Уверен, что Вы меня вызовете к себе и лично укажете, переписать недолго».

Ну и что это значит? Это вполне может значить, что подследственный не владел формой – не знал, как надо начинать и заканчивать заявления. А самое главное ведь – не в начале и конце, а в середине. Существенная часть, фактура – ее он как писал, «по собственному усмотрению» или под диктовку?

Еще пример. Цитируем Ю. Кантор:

«Уже „обработанные“ следователями (за один день! – Авт.), военные подписывали любую ахинею и как закодированные повторяли на допросах требуемые формулировки. Трудно представить, чтобы находящийся в здравом рассудке человек облекал мысли в подобную форму. Эти агрессивно-косноязычные клише предписаны правилами игры.

Вечером 25 мая Тухачевский написал Ежову заявление:

"Народному комиссару внутренних дел Н. И. Ежову.

Будучи арестован 22-го мая, прибыв в Москву 24-го, впервые был допрошен 25-го и сегодня, 26-го мая заявляю, что признаю наличие антисоветского военно-троцкистского заговора и то, что я был во главе его. Обязуюсь самостоятельно изложить следствию все касающееся заговора, не утаивая никого из его участников и ни одного факта и документа…"»

Опять же и здесь возможны разные варианты. Либо сломленный пытками арестант покорно пишет все, что велит следователь. Либо арестант, не избитый и не сломленный, понял, что запираться бессмысленно, и имеет место примерно такой диалог.

– Пишите заявление, – говорит следователь.

– На чье имя?

– Народного комиссара внутренних дел.

Арестант некоторое время сидит в недоумении над листом бумаги. Голова работает не слишком, да и тюремная канцелярщина отличается от военной.

– Знаете… никогда не приходилось писать такого рода документы…

– Хорошо, – кивает следователь, который безумно от всего этого устал, у него ведь не один подследственный. – Пишите. Будучи арестован 22-го мая…»

Если бы опубликовали подлинные следственные дела самого маршала и еще двух-трех десятков осужденных по делу о военном заговоре, думаем, это изрядно скорректировало бы наши представления о том времени. Впрочем, основные показания Тухачевского опубликованы. Из них, в общем-то, все ясно. Кстати, в них нет никакой чужой, казенной лексики, все предельно точно, сжато, конкретно…