Двойня в подарок

Х.Волкова Тори

Может, мы оттуда и привезли близнецов?

– Вы со мной, дорогие мои. Я люблю вас, – шепчу, приложив обе ладони к животу. Снова чувствую шевеление.

Интересно, на кого мои девчонки похожи? На меня или на своего отца? Он красивый. Ухоженный такой. А я – обычная…

Вспоминаю, как лежала на мускулистой груди Морозова и чувствовала себя самой счастливой. Чувствовала, как тело обследуют жадные руки и губы. Сходила с ума от поцелуев и даже не смела загадывать что-то на будущее.

Увидеть бы хоть разок Тимофея. Просто издалека

посмотреть. Запомнить. Я ему никакая не пара. Такие красавцы женятся на дочках партнеров, а не на вчерашних бедных студентках. И даже не догадываются, что где-то в провинции растут их дети. Слишком велик риск, что богатый отец отберет малышей. И Тимофей не исключение. Я точно знаю. Мне говорили. Поэтому рисковать не хочу…

Кто-то шумно бежит по лестнице. Наверняка возвращается Надежда. Лучше уйти в палату и не отсвечивать здесь. А то решит, что я подслушиваю…

Или увидит слезы и вколет успокоительное.

Нервничать нельзя. А я опять реву как дура!

– Что случилось, Ушакова? – войдя в отделение, деловито окликает меня медсестра.

– Все хорошо. Не спится только, – пожимаю плечами и добавляю, будто самый весомый довод. – Праздник скоро…

– Тогда пойдем чай пить, – неожиданно предлагает Надя. – Поболтаем. У меня оливье есть домашний. И наполеон. Мама сегодня готовила. Будешь?

– Конечно, – киваю, улыбаясь. Размазываю по лицу слезы. – А у меня – мандаринки. Девчонки с работы приходили…

– А мужик твой где? Родители? – напряженно смотрит на меня медсестра, помогая подняться с дивана.

– Родители живут далеко. Они со мной не общаются. Говорят, я их опозорила. А мужик тут проездом был. К нам на комбинат приезжал. В командировку, – привираю про Морозова. Шанск – городок маленький. И Тимофей тут – местная знаменитость. Узнает кто, что дети от него, разболтают обязательно.

– А он женат? – продолжает допрос Надежда, входя в комнату для персонала. Расторопно достает судочки из холодильника.

– Нет, – протиснувшись следом, мотаю головой. – Но это была одноразовая акция.

– Ну, может, сообщить ему…

– Не хочу. Дети только мои, – заявляю сердито. Маленьким танком направляюсь к двери.

– Погоди, – останавливает меня Надя. Смотрит изумленно. – Мы же чай хотели попить.

– Пойду спать, – вздыхаю устало. – Не люблю про жизнь разговоры.

– Хочешь, провожу? – уныло предлагает медсестра.

– Сама дойду.

И уже в коридоре останавливаюсь около зеркала. Придирчиво осматриваю свое отражение. А оттуда на меня смотрит уставшая беременная женщина с грязными волосами.

Окажись сейчас рядом Тимофей, точно бы не узнал. Прошел бы мимо.

На всех парах возвращаюсь обратно.

– Надя, – прошу чуть обиженную медсестру. – Давай завтра с утра голову помоем, а? Я заплачу…

– Что это тебя пробрало среди ночи, Ушакова? – строго спрашивает она. – Или тоже к приезду принца готовишься?

Дергаюсь, как от удара. Надя, не подозревая, бьет по больному. Только бы не выдать себя. Не разреветься. Не дать повод для сплетен.

– Не понимаю, о чем ты, – роняю небрежно. Закусываю трясущуюся губу и быстрым шагом возвращаюсь в палату.

1. Тимофей. Хорошее дело браком не назовут

– Тимоха! А где елку ставить будем? В зале или на кухне? – орет на весь дом Богдан.

– В баню тащи! В комнату отдыха! – откликаюсь, доставая из шкафа-купе коробки с гирляндами и игрушками.

– Твои родаки всегда в зале ставили, – появляясь на пороге, чешет затылок Дан. И задумчиво глядя в потолок, добавляет. – А помнишь, как мы расстреляли хрустальную люстру?

– Никогда не забуду, – признаюсь честно. – Она свалилась прямо на стол и разбилась. Осколки попали в салаты. Родителям пришлось все выкидывать и заново накрывать… А мама плакала… Чешский хрусталь все-таки.

– Я думал, нас тогда убьют, – морщится Дан. Виновато чешет затылок.

– А мне особо не влетело, – признаюсь я. – Мама лишь попросила запомнить, и в будущем, когда у меня появятся свои дети, не ругать их. А я ей торжественно поклялся, что у меня никогда не будет таких детей-придурков, – усмехаюсь я и замечаю гордо. – Видишь, слово держу!

– Не зарекайся, – весело хмыкает Богдан и, оглянувшись, интересуется. – А где ведро с песком? Елку куда ставить?

– Вчерашний день, Богдан Васильевич, – морщу нос. – Я специальную подставку привез. В багажнике возьми.

И как только друг выскакивает за дверь, открываю коробку с новогодними украшениями. Старые стеклянные потертые игрушки, нанизанные матерью на тонкие нити дождика, покоятся среди комков ваты. Провожу ладонью по ребристым потертым шишкам и шарикам. Наверное, стоило купить новые в городе.

– Сейчас быстренько развесим. Витек приедет, и за стол! – весело командует Дан, застыв в дверном проеме с елкой и подставкой.

– Сначала в баньку, – отрезаю я. – Зря, что ли, строил!

– Да у тебя тут как в Версале, Фей! И баня, и бассейн! Я бы тут в комнате отдыха жить остался! – вздыхает старый друг. – Вот женишься, и твоя гламурная супруга нас с Торгановым и на порог не пустит…

– Да ладно! – отмахиваюсь я. – Не хочу. И так хорошо. Зачем мне жена, сам подумай! Бабки есть. Подружек сговорчивых хватает.

– Совсем семью не хочешь? – спрашивает обескураженно. – Твои вроде нормально жили. Для всех образец…

– Да я ж не спорю, – вздыхаю понимающе. – Но время сейчас другое, Дан. Никого уговаривать не надо.

– А семейный уют?

– Не стоит он такого головняка. Суп мне и домработница сварит. Уборка и глажка на ней… Для чего мне жена? Вот скажи!

– А я бы женился, знаешь! Только на нормальной. Но где ее встретить?

– Не знаю, я их не ищу, – смеюсь довольно. – Институт брака давно себя изжил. Надо тебя в бракоразводный процесс взять. Мигом расхочется…