Двуединый

Бакулина Екатерина

Словно ему страшно самому.

«Доверься».

Я обнимаю.

Со мной никогда еще не было так. Словно это последний раз, словно можно умереть. Отпустить нельзя.

Он начинает двигаться все быстрее и быстрее, и так, что дыхание не хватает уже мне, и не хватает сил думать о чем-то постороннем. Мои хриплые стоны и его яростное рычание сквозь сжатые зубы. Словно еще чуть-чуть, вот-вот и… до темноты в глазах. Его мышцы напрягаются до предела, у него мокрая спина…

А потом… я не понимаю сразу, что именно происходит.

В тот момент, когда меня окончательно выгибает в финале, и прямо искры из глаз, я чувствую, как он дергается тоже. Только ненормально дергается, не так, как это должно быть. Ему больно.

Но это я могу осознать не сразу, а лишь чуть отдышавшись, придя в себя.

Мне все еще хорошо, и такая блаженная расслабленность наваливается, и так хочется привычно прижаться к нему и обнять, улыбнуться и увидеть, как он улыбается в ответ.

Но я понимаю, что он лежит рядом со мной, сжавшись, обхватив колени руками, пытается хоть как-то дышать и дышать не может. Глаза почти стеклянные, лоб весь мокрый от пота… и стук.

– Линар! – я пытаюсь позвать, толкнуть его, но он не слышит.

В дальнем углу комнаты в страшных судорогах бьется его второе тело.

Я понимаю, что не могу дышать тоже. Паника. Что делать – я не могу понять даже примерно.

– Линар!!! – испуганно вскрикиваю я. Не понимаю, какому из них больше нужна моя помощь.

Вскакиваю, бегу к тому второму.

У него прямо пена изо рта, и нужно, наверно, подержать, перевернуть на бок, чтобы не захлебнулся, не давать биться о пол головой. Что будет, если он умрет?! Так ведь не может случиться!

– Рето! – я пытаюсь ухватить его, удержать, но он намного крупнее меня, тяжелый, сильный.

Да он сдурел?! Вытворять такое! Он же знал!

Я обхватываю, пытаюсь держать его голову, глажу по волосам. Да мать твою! Как ты мог так со мной?! Придурок!

Всхлипываю громко.

Это длится бесконечно, но, кажется, судороги начинают чуть затихать.

Они же следят за нами? И никто не придет на помощь?

Я готова орать и звать, кого угодно… Плевать! Но дыхания не хватает самой.

– Помогите! – всхлипываю я.

– Не надо! – хрипло и глухо говорит Линар с кровати, я почти не могу узнать его голос. – Алиса, не кричи. Все хорошо. Сейчас пройдет…

Он говорит со мной, значит, может дышать снова.

У меня слезы из глаз.

Сижу, обнимаю того, что на полу… слезы, сопли, я размазываю по лицу.

Не могу так.

Потом вижу, как Линар на кровати пытается приподняться, но встать у него пока нет сил. Он сползает и ползет ко мне на четвереньках. И, когда доползает, ложится рядом, на спину, раскинув руки, глядя в потолок. Дышит часто.

– Прости, - говорит он, облизывает сухие губы. – Так было нужно. Приступ зафиксируют там… Не бойся. Со мной такое не в первый раз. Прости…

– Придурок! – всхлипываю я. Как так можно!

Он совершенно по-дурацки улыбается,

словно ему приятно, что я волнуюсь. Убить бы за это!

Рето у меня коленях, затихает и начинает дышать ровнее.

* * *

Будет непросто – сказал Линар.

Несколько дней я почти шарахалась от него, вздрагивала при любой попытке обнять. Мне все казалось – сейчас все это снова.

– Не бойся, - сказал он. – Выглядит страшно и да, приятного мало, когда вот так не можешь дышать. Но не опасно. Умереть почти невозможно. Если хотя бы одна часть тебя крепко держится за жизнь, то она и второй части не даст соскользнуть.

– Зачем? – это ужасно, я не могла понять.

– Для советников, - тихо сказал Линар. – Это даст возможность отыграть пару ходов. К тому же, за истерикой легко спрятать расчет. Пока все будут обсуждать мои припадки, я успею сделать кое-что нужное.

Он улыбался.

Его глаза изменились. Теперь я видела – ему не все равно, он готов драться.

Через пару дней Линар заплел косичку снова, и никто больше не пытался остановить его. Нам что-то удалось? Или это только начало и пока ничего не значит?

Линар, который с косичкой, почти все время был со мной, старался не оставлять надолго. Второй, тот, что Рето, почти все время был где-то там. Рето почти не разговаривал со мной, даже не подходил близко. Он спал отдельно, на диванчике в углу. И, признаться, иногда меня мучила совесть, мне казалось, он должен быть с нами, ему там одиноко… Казалось, это из-за меня, потому что я не могу быть с двумя одновременно, и вот, один из них должен страдать.

Все это не так, конечно.

Не так, как со мной.

Я понимала, что где-то там, дома, я хожу на работу, занимаюсь привычными вещами. И все, что происходит со мной здесь – никак не влияет на ту, настоящую, меня.

А вот Линар…

Поздно вечером мы лежали на травке в дворцовом саду, смотрели на звезды. Рето тоже был здесь с нами, в нескольких шагах, сосредоточенно выполнял упражнения с боевым шестом. Это было похоже на танец – связки ударов и блоков, разворот, прыжок, еще разворот, и шест красиво летает в руках, прокручиваясь кругами и восьмерками, очень технично. Такие вещи требуют концентрации и отличной физической подготовки, правильного дыхания…

Дыхание…

Линар, спокойно лежащий рядом со мной, обнимающий меня, дышал с ним в такт.

Нет, спокойнее и ровнее, конечно, но я отчетливо чувствовала выдохи на ударах и легкую задержку, когда Рето замирал. Тише, но синхронно. Линар даже не смотрел на него, ему и не нужно было смотреть. Он и так знал. Они оба – один человек.

Он лежал со мной, я обнимала его, прижавшись щекой к груди. Чувствовала, как быстро стучит сердце. Куда быстрее, чем обычно у человека, лежащего на траве.