Двуличные
Шрифт:
Когда он вернулся в комнату, Эредис была уже почти готова к выходу в город.
Наскоро перекусив, они покинули таверну.
Морозный ветер щипал щеки, хотя снега еще не было. И воздух был прозрачный-прозрачный, почти звенящий.
Жители, отпраздновав окончание осени, уже начали готовиться к встрече зимы. Почти каждая дверь была украшена зеленым венком с лентами и шишками, в окнах даже днем ярко горели свечи в красивых подсвечниках.
Эредис шла медленно, кутаясь в свою шаль, которая не могла согреть должным образом, но ее это совсем не смущало. Она оглядывалась по сторонам, тихо, но от этого не менее
Прогулка закончилась ближе к сумеркам. Отгоревший, по-зимнему спокойный закат уступил место сизой тени.
Каин нес несколько пакетов с покупками. Эредис оказалась на удивление вдумчивой и экономной в выборе самого необходимого. Сама она шла рядом с мужчиной, опершись на его локоть, и куталась уже не в шаль, а в теплый плащ, подбитый хорошим мехом. Конечно, Каину не удалось отказать себе в удовольствии побаловать возлюбленную. И сейчас, думая о том, что скоро его может ждать именно такая жизнь – спокойная и размеренная, он понимал, что такая перспектива его вполне устраивает.
Даже возвращение в душную, пропахшую элем и табаком таверну не испортило настроения. По доброте душевной накинув еще несколько серебряков за аренду, Каин поднялся наверх. Эредис уже разбиралась обновки и сортировала их по вещевым мешкам.
Не успел Каин раздеться, как в дверь осторожно постучали. Эредис замерла. Жизнь научила ее бояться даже обычного стука в дверь.
– Это хозяин, – донеслось из коридора. – Откройте, пожалуйста.
Ничего не подозревая, Леннард открыл дверь, и обмер, когда увидел за спиной хозяина рыжего Теренса и весь его отряд. Лейтенант твердой рукой отодвинул мужичка в сторону, заглянул в комнату, мельком взглянул на Эредис и сложил руки на эфесе меча.
– Ты арестован, Леннард, – он снова посмотрел на Каина, и тот мог поклясться, что в голосе Теренса звучало неприкрытое удовольствие. – Не нужно было считать нас идиотами.
Глава 9
Каин понимал, что сопротивляться целому отряду бесполезно. Но он инстинктивно дернулся за мечом – и запоздало вспомнил, что оставил его в комнате. И его действие не осталось незамеченным и безнаказанным – перед глазами мелькнула латная перчатка, и лицо обожгло болью. Во рту появился железистый привкус крови. В глазах помутнело. Каин слышал, как закричала Эредис, чувствовал, как материя Границы искривилась, подчиняясь ей – но ее крик захлебнулся под подавляющей энергией отряда.
Еще один удар не заставил себя ждать, несмотря на то, что Каин уже не мог сопротивляться. Мир с хлопком провалился в пустоту.
Когда иолат пришел в себя, он с трудом осознал, что сидит, прикованный крепкими цепями. Не открывая глаз, Каин прислушался к ощущениям. Торс болел. Лицо стянуло коркой запекшейся крови. Его однозначно били. И возможно даже не один раз. При неудачной попытке пошевелиться, железные браслеты впились в уже растертую кожу. Сцепив зубы, Каин медленно выдохнул от острой боли. Хорошо, хоть зубы были на месте. Откуда-то издалека послышался грохот военных сапог. Шаги приближались. Разлепив глаза, Каин наконец осмотрел место своего заключения. Он однозначно был не в Магистериуме. Но голые каменные стены не могли дать ему ни одной подсказки о его местонахождении.
Решетка громыхнула, пропуская в камеру Теренса и рыцаря-капитана Вудроу. Если бы Каин был в другой ситуации, он обязательно порадовался бы, что тот выжил в пожаре.
– Иди, – взмахом руки рыцарь-капитан отослал лейтенанта. Теренс замешкался, глядя на Вудроу.
– Ты и так сделал больше, чем нужно, – с нажимом произнес тот и снова указал на выход. – Иди.
Поджав губы, Теренс все же смирился. Отдав честь, он покинул камеру. А Вудроу взял колченогий стул, приспособил его и сел напротив Каина.
– А теперь я хочу послушать от тебя, как ты оказался в компании мятежных магов, – Вудроу говорил спокойно и размеренно.
Каин молчал. Не потому что в нем внезапно заговорила гордость. Потому что он не знал, что сказать. Мягкость Батеньки была настолько обезоруживающей, что все злые слова пропали сами собой.
– Пока ты собираешься с мыслями, я расскажу тебе вот что, – Вудроу прокашлялся. – Ты знаешь, я всегда думал, что чтобы уничтожить мир, нужно много времени. Катаклизм, война. Засуха и голод, в конце концов. А оказалось, достаточно одной секунды. Взмаха рук одного безумца. Я уверен, это можно было предотвратить. Но не в наши дни, не сейчас, когда наша ненависть уже неизлечима. А вот лет сто назад – вполне возможно. Ведь магия – это не добро и не зло. Она – как огонь. Ему все равно, разжигают его для того, чтобы подогреть пищу или для того, чтобы поджечь чей-то дом. Так ведь? Так вам внушали?
Каин тяжело поднял голову.
– Где она? – он не узнал в это каркающем звуке свой голос.
– Ближе, чем ты думаешь. И, пожалуй, я сразу отвечу на следующий твой вопрос и скажу, что с вами будет. Девочку отправят на виселицу, как только ее непосредственное участие в бунте будет доказано. Остальных ждет та же участь. Мы в курсе, что восстание без них не обошлось, но пока не знаем, какую именно роль они сыграли. А ты будешь отправлен под трибунал. И я боюсь думать о том, какой приговор тебе будет вынесен.
Леннард снова уронил голову на грудь.
В камере воцарилась тишина, нарушаемая лишь шуршанием копошившихся мышей.
– Чтобы приговор был справедлив, тебе лучше рассказать все, начиная с начала, – снова заговорил рыцарь-капитан, и его голос был тих и мрачен. – Иначе нам придется прибегнуть… к не самым приятным методам.
Каин молчал.
Посидев еще немного, Вудроу встал и вздохнул.
– Надеюсь, ты сделаешь правильный выбор, – сказал он, кинул на иолата сочувствующий взгляд и вышел.
На следующий день он пришел снова, но на этот раз не один, а в компании Первого Магистра и женщины в доспехе с символикой Ордена. В другое время это поразило бы Каина: в Орден не брали женщин. Не говоря ни слова, та подошла к Леннарду. Кожей он чувствовал изменения материй, но отреагировать не мог – уже не было сил. Энергия коснулась сознания – и тут же успокоилась.
– Сознание изменено, – низким твердым голосом произнесла женщина. – Кому-то из ваших подопечных, – она повернулась к Первому Магистру, – придется понести куда более суровое наказание. Как и Первому Чародею Ложи, проглядевшему, что у него под носом кто-то практикует запрещенные виды магии.