Двуликая луна
Шрифт:
— Отец! Что происходит?! — почти, что кричал Сергей, его прямо таки подбрасывало, пока, наконец, Арбенин не сделал ему успокоительный укол. Сережа сполз на пол и его начала бить мелкая дрожь.
— Сынок, да что же это, — Арбенин не был готов к тому, что с его сыном может произойти нечто страшное, только не с ним.
Постепенно парень начал приходить в себя, из носа потекла кровь, и он чувствовал легкое головокружение.
— Что это… было? — Сергей часто замигал глазами, — что за черт, все плывет перед глазами.
— Я считаю нужно немедленно приступать к операции, иначе этот проклятый чип убьет тебя… — внезапно зазвонил телефон в трубке, раздалось чье-то дыхание и короткие гудки. — Что такое, непонимающе посмотрел на телефон Арбенин, — черт, это был звонок с домашнего телефона, — он набрал номер телефона дома в Переделкино. К телефону ни кто не подходил.
— Что происходит? — Сергей только начал приходить в себя.
— Я сам не понимаю, но кто-то позвонил из дома, хотя Марина с Катей на моей старой квартире на Кутузовском, — Арбенин почувствовал, как рубашка прилипла к телу. — Такое впечатление, что твое состояние, и этот звонок связанны друг с другом. Скажи, что ты почувствовал, перед тем как тебе стало плохо?
— Тревогу, необъяснимый страх, что должно произойти нечто ужасное.
— Я позвоню на квартиру, — он вновь набрал номер, на сей раз Кати. — Доченька, у вас все в порядке?
— Папа, да что происходит, — возмутилась Катя, — мы с мамой тут уже битый час…
— Дома поговорим, ждите меня на квартире, — спокойно прервал ее Арбенин. Потом он повернулся к Сергею и, покачав головой, добавил, — садись, читай, я чувствую, тебе скоро придется воспользоваться этой информацией. Да, а ты не слышал ни каких голосов, перед тем, как у тебя заболела голова?
— Шутишь? — усмехнулся Сергей.
— Ну, тогда если что, — Дмитрий вновь залез в холодильник, — вот вещество, оно блокирует психофизические импульсы и звуковые волны, они могут воздействовать на тебя звуком низкой частоты. Может быть, по этому тебе стало плохо, низкие частоты могут даже привести к инсульту. У тебя не начали болеть уши?
— Папа, я не помню, — рассеянно пробормотал Сергей, — одно ясно, мне это не нравится.
— Это ни кому не нравится, просто я должен подумать…
— Да что тут думать, эти низкие частоты можно как-то подавить или отразить?
— Здесь у меня навряд ли это получится, но в одном месте… погоди… эту проблему, мы можем решить. Так, сейчас тебе нужно оставаться здесь, о том, что ты здесь, никто не знает.
— А если со мной опять начнет твориться то же самое? — Сергей был напуган своим непонятным состоянием, — я боюсь, что натворю дел.
— М-да, ты прав, но я не могу рисковать и брать тебя с собой, — он задумчиво потер подбородок. — Происходит что-то странное, и я почти уверен, что в доме в Переделкино чужие люди, они явно не наши доброжелатели и назревает заварушка.
— Тогда я еду с тобой, — решительно поднялся с кресла Сергей, — поехали, сейчас нет времени на разговоры.
— Не спеши, — Арбенин взял со стола дневник Мелвила и бросил его в металлическую урну для мусора, — дневник нужно уничтожить, дай бутылку, ага… вот эту…
— Что там?
— Спирт, — улыбнулся Арбенин, и Сергей видел, что улыбка получилась какая-то вымученная, как будто бы отец не хотел расставаться с этой вещью, с которой и начались его неприятности. — Почему я раньше этого не сделал, — пробормотал он, выливая в урну содержимое бутылки, потом, вытащив из нагрудного кармана зажигалку, поднес ее к вырванной из дневника странице. Она вспыхнула голубым пламенем и вскоре в урне пылал огонь, обложка начала съеживаться и сквозь нее начали проступать коричневыми пятнами тлеющие страницы. Огонь занимался сильнее, и вскоре от записей доктора Мелвила не осталось ничего.
— У Марины есть кое-что для тебя, не забудь ей напомнить об этом, если со мной вдруг что-нибудь случится. Поехали, — потянул Сергея Арбенин, — оставайся на связи и езжай вот по этому адресу, — он быстро нацарапал его на клочке бумаги, а так же план, где располагается поселок и подъездные пути к нему. — Прочитай, запомни хорошенько… запомнил?
— Да что тут помнить, — не успел Сергей договорить, как Арбенин выхватил из его рук адрес своей старой квартиры на Кутузовском и бросил обрывок бумаги к догорающему дневнику. Затем он набрал номер Марины и, спросив, как там обстановка, приказал сидеть дома и не отвечать ни на чьи звонки. Когда он подъедет, то еще раз позвонит. — А ты, если вдруг почувствуешь что-то, сразу набери мой номер. Подъедешь к дому, оставайся там, не заходи в квартиру, будь в машине. А сейчас поедешь на другой машине, свою оставь здесь. — Видя, что Сергей хочет еще что-то спросить, Арбенин добавил, что все вопросы потом, — сейчас отправляйся на квартиру. Остановишься на повороте на Украинский бульвар и жди моего звонка.
Убедившись, что дневник сгорел дотла, Арбенин быстро набрал защитный код на дверной панели и, посмотрев на монитор наружного наблюдения, выскочил в коридор.
— Живее, — тихо процедил он сквозь зубы и, нащупав ключи в кармане, протянул их сыну, — вот, держи, бегом, на стоянке зеленый «Фольксваген», второй от выхода. Давай, сынок, надеюсь, все будет хорошо.
— Отец, — задержал его Сергей, — все будет в порядке, не волнуйся.
— Я знаю, — с какой-то твердой уверенностью ответил Арбенин и Сергей увидел в его глазах нечто такое, чего никогда еще не видел. Это были глаза человека, которому было подвластно все. Это вдохновляло и внушало мысль о том, что промаха не будет.
С тяжелым сердцем отпустил Арбенин Сережу, только сейчас он четко понимал, что возможно пришел день, когда за радость иметь сына придется платить. Дай бог, чтобы я ошибался, пробормотал он про себя и направился к своему автомобилю. Это был черный «Мерседес», с тонированными стеклами, дорогая машина, даже для работника ГРУ. Он завел двигатель и быстро направился в сторону Нового Арбата. В висках стучало от мысли, что сейчас все могут находиться в большой опасности. Только бы не застрять в пробке, подумал Арбенин, времени теперь было совсем мало. Вдруг зазвонил его телефон, Дмитрий, посмотрев на дисплей, увидел, что номер конфиденциальный, не любил он этого. Телефон настойчиво трезвонил и Арбенин поднес его к уху.
— Слушаю.
— Я знаю, кто ты, и где ты находишься, хорошо, что твоя семья уехала, они не станут нам мешать, — сказал незнакомый голос, — теперь я знаю про тебя все.
— И что из этого? — непринужденно усмехнулся Арбенин, — самому представиться скромность мешает?
— Смеётся тот, кто смеётся последний, — глухо, с хрипотцой ответил незнакомец и его голос показался Арбенину знакомым, что-то в нем проскользнуло такое, отчего по спине пробежал холодок. — Еще встретимся.