Двуликая особа
Шрифт:
– Что с тобой, Саша? – Оля села напротив, тихонько помешивая ложечкой кофе. – Опять тяжелые предчувствия?
– Да черт его знает, какие-то все стечения обстоятельств… Неспокойно мне, – Санька сделала себе кофе покрепче. – Хандра, скорее всего.
Сомнения, которые мучили ее, на словах казались пустяковыми. И почему-то не находилось слов, чтобы выразить их.
– Может, это душевная неудовлетворенность, – Ольга старательно избегала слова «любовь», – ну, эдакая, скажем, сердечная недостаточность. Все же ты молодая, здоровая баба, а постоянно одна. Ты бы хоть любовника завела, а то крыша окончательно съедет.
– Вам, Ольга Викторовна, о чем ни говори, вас все в одну сторону тянет! Ладно, найдем мы тебе любовника.
– Да мне-то зачем?! – удивилась подруга.
– Ну не тебе, не тебе –
– Да уж давненько мы вениками не махались! Вот и будем ее трясти на эту пятницу, она все бассейны в городе знает, пусть нам и подберет бассейн с баней в нагрузку.
Подруги еще долго обсуждали какие-то пустяки и, как всегда, услышав под окном сигнал базилевской машины, вспомнили, что так и не поговорили о чем-то насущном.
Сергей сидел в своей комнате, на столе были разложены листы, испещренные цифрами подсчетов. Он должен был вот-вот открывать свое частное агентство, поэтому необходимо было довести до ума соответствующие бумаги.
Хлопнула входная дверь, наверное, вернулась жена. Сегодня что-то рано, еще и девяти нет. Сергей лениво бросил взгляд на часы и снова уткнулся в бумаги. Уже года три они с женой живут как соседи, и далеко не самые добрые. Обоим обрыдла такая жизнь, но выхода не видел ни один, ни другой. Странно даже вспоминать первые годы их совместной жизни. Чувства били через край. Людмила была на два года старше Сергея, яркая, подвижная, душа любой компании. Они никогда не сидели дома, постоянно куда-то ездили, ходили, приглашали к себе друзей, сами были желанными гостями. Правда, с одной большой оговоркой все это было, если Сергей не был занят на работе. Работал он в некой оперативной группе, о которой лишний раз упоминать не рекомендовалось. Без надобности не рисковал, но и никогда от опасностей не прятался.
Одна операция, а сколько их таких было, закончилась довольно трагично – два человека погибли, а трое, включая Сергея, получили ранения. Когда он попал в больницу, там выяснилось, что ранение легкое, рука только задета, но необходимые медицинские процедуры пройти все-таки заставили. Людмиле сообщить не успели, до нее быстрее дошла какая-то полуправда. Эмоциональная, впечатлительная, схватив ключи от их «москвичонка», она погнала в больницу. О том, что получила права пять дней назад, вспомнилось позже. На большой скорости вылетела на главную дорогу, не уступив место летящей «Волге». Расплата наступила мгновенно. «Москвич» не подлежал ремонту, а хозяйку увезли со множественными переломами. Сергей вышел из больницы на следующий день, а Людмила задержалась надолго. Рука зажила довольно быстро, а вот левая нога, сломанная в нескольких местах, срослась неправильно, а после нескольких операций и вовсе стала намного короче правой. Людмила осталась хромой. Судьба как будто смеялась над ними, послав в один день два тяжелейших испытания. После того дня вся жизнь пошла наперекосяк. От прежней веселой, радостной Милы не осталось и следа. Она постоянно ворчала на детей, кричала на мужа, мучила всех и изводилась сама. Он понимал ее, окутывал жену такой нежной заботой и любовью, на которые, казалось, раньше был не способен. Но что бы он ни делал, это вызывало или раздражение, или откровенную бурю негодования. Людмила возненавидела мужа, обвинив его в своей беде, а тот принял это обвинение. Сергей видел, что она хочет простить его, но не может справиться с собой. Жизнь стала невыносимой. Разойтись они не могли. Сергей ни за что не предложил бы ей это, это из-за любви к нему Мила попала в аварию, поэтому он терпел от нее все. Людмиле развод тем более не был нужен. Хромоножка без средств к существованию, она не собиралась стать еще и никому не нужной женщиной. И несмотря на то что хромота была едва заметной, для Людмилы она казалась карой небесной. Вот так и отсчитывали супруги дни своей серой семейной жизни, оба тянулись на двух сыновей и год от года становились все более чужими друг другу. Позже Сергей устроился охранником, затем стал начальником охраны в «Кратере». Изменилась работа, появились деньги, но отношения между супругами не менялись. Людмила с годами перестала из своей хромоты делать трагедию, научилась скрывать недостаток
Со временем дело приняло неприятный оборот. Людмила, уверовав в свою прежнюю женскую силу, впустила в свое сердце любовь. Только не к мужу, который все эти годы поддерживал в ней веру в себя, а в человека постороннего. И бог бы с ней, но любовники наслаждались своим чувством почти в открытую, а на Сергея друзья и коллеги по работе стали посматривать, как на благородного оленя. К тому же бойфренд Людмилы беззастенчиво пользовался ее кошельком, что не могло нравиться Сергею, поскольку деньгами Людмилу снабжал он. И все же даже теперь он не мог предложить жене развестись. Это все-таки должна была сделать она.
Сейчас жена вошла в свою комнату и, сбросив на кресло свое дорогое пальто, прилипла к телефону. Глядя на нее, все еще привлекательную, ухоженную моложавую женщину, он поймал себя на мысли, что до смерти устал от той нелегкой ноши, которую таскает вот уже столько лет. «Господи, я от тебя никуда не уйду, мне тебя как бабу жалко, но ты хоть относись ко мне по-человечески», – со злостью подумал он. Сергей до боли сжал голову руками, а в уши лез этот назойливый голос, который медово тек в телефонную трубку:
– Тамара Павловна, голубчик, вам просто необходимо увлажнение именно второй формулы… Ой, нет… Так вы потеряете свою свежесть… Только увлажнение… кто это вам посоветовал?… Оставьте эти глупости… Да-да, я подъеду.
Сергей хмыкнул. «Голубчику» было не меньше шестидесяти, и свежесть ей поможет вернуть разве только бальзамирование. Он прикрыл глаза, и сразу же перед ним возникло лицо Саши, ее милая улыбка, ее восторженные глаза. Сергей тряхнул головой и снова попытался заняться делом.
Валерия убрала со стола посуду, пожучила Вальку, который не испытывал ни малейшего укора совести от несделанных уроков, взяла спицы и терпеливо начала разбирать петли сложного узора. Постепенно спицы замелькали быстрее, узор сложился, и мысли вернулись к сегодняшнему звонку Ольги. Та звонила по поводу бани, вопрос был утрясен и не волновал ее, но вот Оля рассказывала о каких-то неприятностях у Саньки, об этом Лерка и задумалась. Ну что за баба эта Шура! Вечно куда-нибудь вляпается, вечно ее тянет не туда, куда надо. Самое интересное, что все проблемы сами к ней так и липнут. Что там у них опять со школой?
– Мам, может, мне налысо подстричься? – подошел Валька. – А что, мне пойдет. Такая, знаешь, под нулек стрижечка, классно, да?
– Не заговаривай мне зубы, как у тебя дела с алгеброй? – не желала ловиться на Валькин крючок мать. – Ты что, за час шесть уроков выучил?
– Ма-ам, какие шесть?! Алгебру я точно сделал, потом физкультура…
– Валь, не зли меня, я сейчас сама проверю, – сурово сдвинула брови Валерия.
– И что ты такая Фома неверующая. Ты мне лучше вот что скажи, – серьезно интересовался сын, – вот у тебя два парня, да? Один учится, как Ленин в детстве, но тебе мало, тебе второго тоже надо к тетрадям приклеить. А вот у меня как раз творческое мышление, поэтому я не могу бездумно цифры конопатить.
– Нет, Валенька, это ты с умом не можешь. А бездумно конопатить – это твой принцип. Все! Иди! Я завтра в школу схожу, журнальчик полистаю.
– Дома тебе журнальчиков не хват… Все! Иду!
– А Сима где? Чего-то не видно его.
– Мам, ну чем еще может заниматься этот лоботряс? С отцом какую-то формулу терзают.
– Плохо, что ты формулы не терзаешь. Если ты мне тройку за полугодие притащишь, на зимний лагерь можешь не рассчитывать.
– Оно, конечно, хорошее место лагерем не назовут, но…