Двуликая особа
Шрифт:
– Я никак не привыкну к тому, что вы взрослые люди, все видите и понимаете лучше нас… порой.
– А потом я на женщине зациклился, – продолжал Севка. – А уже сегодня и подавно к вам отношение изменилось.
– То есть, если я тебя поняла верно, ты меня в чем-то подозревал?
– Ну не подозревал, а скорее, не мог вас понять. У меня было ощущение, что вы чего-то боитесь, а если боитесь, значит, о чем-то знаете.
– Конечно, боялась! Еще бы! Мне подбрасывают такие фотографии… кстати, ты ведь не знаешь, меня преследуют, вокруг какая-то грязная возня, а я даже не знаю, в чем моя вина. Но я тебя поправлю, дружище, боятся больше всего как
– И вы правда думаете, что вас хотели убить? – Севка явно ей не верил.
– Мне об этом сказал один человек, причин врать у него не было.
– Мне все-таки кажется это несерьезно.
– А мне так не показалось, особенно с удавкой на шее.
– Это сегодня?!
– Да, Севочка, сегодня. Мы для этого и устроили весь балаган.
– И вы знали, что идете к убийце?
– Да, знала, что он за мной идет и может напасть в любой момент, вот мы ему момент и подкинули.
– Вы железная женщина, а кто это был?
– Я и сама пока не знаю, вот жду Сергея…
Севка только глазами хлопал, кофе в его чашке давно остыл.
– Ну чего замолчал? – усмехнулась Саша. – Признавайся, на какой ты женщине зациклился.
– После вашего триллера я и не знаю, может, несерьезно…
– Опять «несерьезно»!
– Ну, в общем… Помните, Сашка Кротов фотографии принес с похорон тети Иры? Так вот, там почти на всех кадрах лицо одной женщины. Понимаете, люди в кадрах меняются, а она всегда там, рядом с гробом. И лицо у нее как каменное везде. Кто-то плачет, кто-то просто скорбит, там видно, а эта застывшая какая-то. Я у Женьки спрашивал, может, это кто-то из родни, он говорит, нет, и вообще ее в первый раз видит. Она и за столом не сидела. Вот кто она?
Саша молчала. Действительно, она и не обратила особого внимания на траурные снимки. А выходит, зря.
– А ты о ней следователю говорил?
– Нет, тогда ведь еще пленку не успели проявить, а больше нас и не спрашивали. Мы потом с Женькой все семейные фотографии пересмотрели, все письма, и – ничего. Фотографий ее нет, а писем вообще не нашли. Конечно, может, просто какая-то знакомая, но как-то слабо верится. Да и знакомых у них здесь по пальцам пересчитать можно, Женька всех знает.
– А писем, ты говоришь, совсем нет?
– Да нет, были две-три открытки, а письма, Женька говорит, писать некому, их и не было.
– Та-ак. Пишите письма мелким почерком. – Саша поднялась, налила кофе себе и Севке, капнула коньяка.
– Александра Михайловна, вы же мимо лье… – и умолк, видя, как та застыла и лицо ее покрылось мертвенной бледностью.
– Стоп, Севочка, подожди, – Саша медленно выдохнула. Господи! Как же ей раньше не пришло в голову. Она поставила бутылку на стол и стремительно вышла. Тут же вернулась, неся с собой коробку из-под обуви, набитую открытками и письмами.
– Пишите письма мелким почерком, пишите письма мелким… – Саша судорожно перебирала все конверты, красочные листки открыток. – Господи, неужели нет? Куда я дела ее, сейчас… Вот она, Севка! Вот этот почерк!
Ильченко смотрел на Сашу во все глаза, ничего не понимая.
– Ты еще не понял? Почерк с моим адресом, он мне еще таким знакомым казался. Только я его в школе, в черном ящике искала да среди ваших тетрадей.
– А по-моему, еще запутаннее стало. – Севка тихонько цедил кофе и о чем-то думал. – А что, этот ваш Игорь знал Танюху?
– Не знаю, нет, по-моему. Он про нее ничего не говорил, во всяком случае. Завтра найду его, расспрошу, все на свои места станет.
– Да нет уж. Лучше нам друга вашего, Сергея, дождаться, он поопытнее, вдруг это опасно? – Севку пугала решительность Александры.
– Да ты что?!! Я человека семнадцать лет знаю! Это же… Да ты что?! Он нормальный парень, только вечно в истории дурацкие попадает, как и я. Так ведь это просто невезуха, а не преступление! – Санька всерьез обиделась за Игоря. – Ты сейчас еще молодой, а когда проверишь друзей годами! Да если мы еще своим близким не будем верить, как жить-то? Ты молод…
– Может, и молод, – медленно заводился Севка, – да только вы хоть и старше меня, а живете как под стеклянным колпаком. Может быть, вас плохое еще не коснулось, но видеть-то жизнь вы должны! Возьмите нашу семью – родители избивают родного сына, я про брата говорю, хуже лютых врагов, возьмите Дашку Литвинову, самые близкие люди – папа и мама – из дома беременную выставили, а Инка Капустина! Ее отец спит с ней, а она даже преступления в этом не видит, возьмите Толика Шатко – брат посадил его на иглу, вам еще примеры нужны? Откройте глаза! Вы ничего никому не сделали, а за вами охотятся, как за зайцем. Какие же могут быть рассуждения о дружбе, о том, кто что может или не может, когда речь давно уже идет о вашей жизни! – Севка разошелся, лицо покрылось багровыми пятнами. – Вот вы говорите, друзья у вас годами проверены! А чем вы их проверяли, как? Пили, ели вместе? Иной человек сам себя не знает до конца жизни, а вы за друзей отвечаете! В конце концов, адрес ведь нашли не в чьей-то потерянной сумочке, а в кармане убитой девчонки!
Саша молчала, только тихо всхлипывала. Сегодняшний день раздавил ее окончательно.
– Так что ты предлагаешь – не верить близким, друзьям, родным? Всех рассматривать как потенциальных врагов, предателей, так, что ли?
– Я предлагаю просто дождаться Сергея и, пока он не придет, никому о конверте не говорить.
– Сергей не придет сегодня.
– Тогда давайте ложиться, утро вечера мудренее. Где вы мне хотели постелить?
Саша уложила Севку, ему в этот день тоже досталось, хотела предложить Мише лечь на диван, но тот, не дождавшись, сладко спал прямо в кресле перед включенным телевизором.
Мужчины спали, Саша заснуть не могла.
Она встала и еще раз взяла открытку в руки. Ошибки не было. Это был его почерк там, на смятом листке. «Как же так вышло, Игорь? Куда ты попал на этот раз?»
Утром Саша проснулась от звука мужских голосов. «Не квартира, а проходной двор», – ворчливо подумала хозяйка, поудобнее укладываясь на другой бок, но тут же на ум пришло ее вчерашнее открытие, и сон как рукой сняло. Она вскочила, накинула халат, прошмыгнула в ванную и уже свежая и умытая вошла в зал. Разговаривали Сергей и Миша.