Двуликое зеркало
Шрифт:
— Мы должны знать, кто уничтожил Пичугина. Без этого нам не выплыть на поверхность. Брось на расследование все силы.
— Все уже задействованны, а ход следствия в органах мне известен. Два раза в день мы получаем подробные отчеты с Петровки. Но они блуждают в темном лесу и до сих пор не знают, на кого устроено покушение. В церкви погиб один крупный предприниматель, бензиновый король. Есть и другие версии. Всем мерещится чеченский след. Неделю назад снаряд угодил в мечеть. Вот вам и ответ.
— Пусть спотыкаются. У нас есть только одна
Всех поодиночке. Я хочу узнать имя убийцы раньше, чем мне прострелят голову.
— Вы перегибаете палку, Юрий Семеныч. Вряд ли кто-то вынашивает подобные планы. Наша организация нужна всем, кроме государства. Мы никому не мешаем и не отбираем хлеб у конкурентов. Не вижу резона в столь категоричных выводах.
Гнилов скрипнул зубами.
— Исходи из худшего, Костя. Легче будет отдышаться, если имеешь запас сил.
Доктор Кошман больше походил на психиатра, чем на хирурга. Он не отрывал глаз от нового клиента и буквально заглядывал в рот банкира, улавливая каждое слово Высокий, с огромным орлиным носом, сутуловатый, с длинными черными волосами, он выглядел, как гриф на дереве, поджидающий, когда насытятся гиены и оставят ему кусок от львиной добычи.
Борис Михайлович Зарецкий сидел за широким резным дубовым столом и выглядел свадебным генералом на приеме, Он тратил драгоценное время на пустяки.
Наталья Павловна тем временем составляла больничную карту на пациента, и ее интересовали только необходимые данные Адвокат сам лично привез Сарафанова в пригородный коттедж-госпиталь, и на этом его миссия заканчивалась. Сколько можно, он поддерживал разговор, стараясь выглядеть непринужденно и весело. В его функции также входила передача аванса за операцию и получение расписки.
Когда все формальности закончились, Тихомиров откланялся, а Сарафанова проводили в его апартаменты.
Две смежные комнаты разделялись на гостиную и спальню. Здесь имелось все, что требуется самому взыскательному и капризному гостю. В учение двух дней банкир останется пленником загадочного доктора и будет выполнять его требования.
Сарафанов заранее знал, чем может закончиться его визит, и уже готовился к обстоятельному разговору. Знаменитый профессор ему не очень нравился — человек он непростой и трудно предсказать его реакцию, но разговор должен состояться, и банкир обязан убедить Зарецкого помочь ему в осуществлении своих планов.
В шесть вечера, после нескольких процедур, Сарафанова пригласили на ужин.
Столовая находилась на первом этаже и своими необъятными размерами напоминала футбольное поле. Тут только министерские банкеты закатывать, а не принимать трапезу в узком кругу.
К уже известной компании присоединился еще один человек. На вид ему было не больше тридцати. Улыбчивое красивое лицо, мягкие черты лица и добрый болезненный взгляд серых глаз. Желтоватая кожа говорила о том, что молодой человек мало проводит времени на свежем воздухе и не очень следит за своей внешностью. Трехдневная небритость, взлохмаченные волосы, грязный воротничок рубашки. После нескольких фраз Сарафанов догадался, что и зубы он чистит не каждый день.
Молодого человека представили Андреем, и вскоре банкир догадался, что перед ним сидит сын профессора. Они были чем-то похожи, но сходство казалось неуловимым, — слишком разными они представлялись человеку со стороны.
Стол ломился от деликатесов. Прислуживал за обедом странный тип, азиат, — то ли китаец, то ли казах. Сарафанов не разбирался в тонкостях желтой расы, но вспомнил, что этот парень открывал ворота, когда они приехали в усадьбу. Он же водил банкира на анализы и был в белом халате.
Теперь азиат надел черный фрак и менял блюда на столе. Слуга-универсал, умеющий оставаться незамеченным.
Разговор проходил вяло, общей темы не находилось. Банкир ничего не смыслил в медицине, а хозяева не хотели говорить на темы, непонятные гостю. Андрей показался Сарафанову самым общительным. Он много говорил о компьютерных технологиях, современных хакерах, которые выкрадывают секретную информацию из чужих сетей, о кражах банковских счетов и о программах, способных перевернуть мир.
Сарафанов слушал и думал: этот парень моложе его всего на несколько лет, но, по сути, совсем еще ребенок. Наивный, простодушный, доверчивый, открытый.
Ему жизнь в диковинку. Мечтательный романтик. А он, Сарафанов, уже умудренный опытом старик. Расчетливый прагматик, циник, привыкший собственными клыками вырывать куски счастья и проталкиваться локтями к месту под солнцем. У Сарафанова никогда не было богатого, знаменитого папочки. Он его даже не помнил, а мать доживала свой век в дерев! е под Тулой. Он уже не помнил ее лица и забыл тс времена, как в пору студенчества ездил в деревню на каникулы.
Ночью Сарафанов долго не спал. Он думал о своих проблемах и курил одну сигарету за другой. Смяв пустую пачку «Честерфидд», Павел Матвеевич вспомнил, что не подумал о табачных запасах.
Он встал с кровати, надел тренировочный костюм и решил поискать сигареты в доме. Коттедж погрузился в сон. В коридорах горел дежурный свет ночников.
Ступая по ковровой дорожке, банкир направился к лестнице. Он вспомнил, что видел шкатулку с сигаретами в столовой, но не был уверен в правильности взятого направления.
Дом имел огромное количество помещений и напоминал старинный замок, а Сарафанов не утруждал свою память. В его голове царил безукоризненный порядок.
Тысячи ячеек хранили только то, что необходимо. Ничего лишнего, никаких сентиментальностей, никакой мишуры. Он знал и запоминал только то, что нужно знать, — все остальное отметалось. Он не помнил дату собственной свадьбы, но отлично знал, какую сумму на какой счет перевел полгода назад. Он знал, сколько денег лежит в его бумажнике, но не помнил, по какой дороге его везли в этот дворец к странному и таинственному доктору Зарецкому.