Двуллер-3. Ацетоновые детки
Шрифт:
Возражать никто и не собирался.
– «Муж с женой отметили 25-летие семейной жизни. Наутро просыпаются. Жена спрашивает:
– Вася, скажи, ты меня любишь?
Муж:
– Ну вот! Зачем начинать день со скандала!»..
Сам редактор засмеялся первым, и засмеялся так, что про его личную жизнь можно было тут же писать тягостный роман с плохим концом. Бесчетнов сочувственно смотрел на него – он знал, что редактор по вечерам нарочно ходит в магазин за три квартала от дома, лишь бы подольше быть «на воле». Кто как засмеялись и остальные, причем громче
«Вот чего Муравьев-то ржет? – удивленно подумал Бесчетнов. – Жена – на все руки мастерица, сын взрослый, дочь замуж выдал…». впрочем, понимал Бесчетнов, анекдоты, рассказанными начальством, всегда смешнее обычных.
Планерка шла ни шатко-ни валко. Немало народу из редакции было в отпусках – редактор снисходительно относился к желанию народа отдыхать летом. Из-за лета не было толком и новостей – казалось, в отпуск уехали все вокруг, абсолютно все, и ни в городе, ни в крае не происходит ничего.
Редактор сказал обычную летнюю речь – о том, что нас мало, но мы… («в тельняшках!» – добавил мысленно Бесчетнов), о том, что, коли так, надо работать за себя и за того парня. После этого он сказал обычное «разбежались!» и все, толкаясь, пошли к выходу.
В отделе новостей остались только Бесчетнов и Наташа. Пользуясь этим, они принялись целоваться. Бесчетнов предусмотрительно закрыл дверь на замок. Наташа распалялась и явно не прочь была зайти совсем далеко. Бесчетнов, подумав, что полчаса в графике сдачи новостей ничего особо не изменят, начал целовать ее в шею. Наташа заводилась все больше. Но тут зазвонил телефон.
«Черт!» – подумал Бесчетнов. Однако он всегда отвечал на звонки – мало ли, вдруг сенсация?
– Да… – сказал он в трубку. Наташа сидела у него на коленях, явно рассчитывая, что он сейчас быстро отделается от этого звонка. Однако она увидела, что лицо Бесчетнова сделалось серьезным. Наташа внимательно посмотрела на Бесчетнова. «Что?» – одними губами спросила она. Он помотал головой – позже.
– Нет… – сказал он в трубку.
Звонил отец Петрушкина, Николай Палыч, старый здешний журналист, тот самый, которого знал весь край. Знал его и Бесчетнов – еще до того, как пришел в «Правду края». Когда-то, в бесчетновскую молодость, они даже вместе выпивали (правда, Николай Палыч в отличии от большинства своих коллег-сверстников пил крайне умеренно, чем вызывал у Бесчетнова к себе дополнительное уважение).
Сейчас Николай Палыч интересовался, не звонил ли Петрушкин в редакцию – на этот вопрос Бесчетнов и ответил «нет».
– А что такое? – спросил Бесчетнов.
– Понимаете, Юра, – заговорил Петрушкин-старший, – они 5-го уехали, и постоянно нам звонили, рапортовали – «Вот мы там, вот мы здесь». 8 августа вечером Алеша позвонил жене и говорит: «Мамочка, мы уже на перевале. Будем спускаться вниз, пропадет связь. Не волнуйся. Как будет возможность, так сразу позвоню». Ну мы и не волновались. Но ведь сегодня уже 10-е, а он все не звонит…
Бесчетнов нахмурился – он знал, что Алексей Петрушкин человек обязательный.
– Так,
– Ну у них же не один телефон… – словно прочитал его мысли Петрушкин-старший. – То есть, он никак с редакцией на связь не выходил?
– Нет, Николай Палыч, не выходил… – ответил Бесчетнов. Наташа слезла с его коленей и сейчас сидела в кресле у стола, внимательно глядя на Бесчетнова. – да вы не волнуйтесь, что с ним может случиться?
При этом Бесчетнов как-то вдруг понял, – случилось, наверняка случилось. «Если бы в аварию попал, так уже как-то сообщил бы… – быстро подумал Бесчетнов. – Или если еще что – на трассе полно кафе, позвонил бы». Ему вдруг стало беспокойно.
– Может, они просто заехали так далеко, что и сами не ожидали… – нашелся он. – Мало ли, вдруг там телефон не берет. Поди вечером позвонит – он же понимает, что вы беспокоитесь…
– Ну да… ну да… – проговорил Петрушкин-старший. Голос его не понравился Бесчетнову – потухший и потерянный был голос. У Бесчетнова заныло сердце: он представил, как страшно сейчас старику. Однако Бесчетнов надеялся, что все обойдется.
– Сейчас позвоню в краевое ГАИ, построим там всех, пусть ловят темно-синюю «Мицубиси-Шэриот»! – бодро сказал Бесчетнов, помнивший, что за машина у Петрушкина.
– Вот об этом, Юра, я вас и хотел попросить, уж не сочтите за беспокойство… – сказал в трубку Петрушкин-старший и продиктовал номер петрушкинской машины. – Я бы и сам, но раз уж вы беретесь… И как только что-нибудь станет известно, так немедленно звоните мне.
– Обязательно! – ответил Бесчетнов. Они распрощались. Бесчетнов положил трубку на аппарат и посмотрел на Наташу.
– Леха с семьей пропал… – сказал он. – Вот отец звонил – говорит, они не дают о себе знать, получается, уже третий день.
– Ничего себе! – ответила Наташа. – Но, может, не так уж это и страшно – заехали поди в глухие места…
Бесчетнов достал из кармана сотовый и набрал телефон Алексея Петрушкина. Женский голос ответил ему: «Абонент временно недоступен». Бесчетнов нахмурился.
– Глухие места там есть. Но Леха-то туда не собирался. Или уж предупредил бы: «Умолкаю на два дня»… – задумчиво проговорил Бесчетнов. – А он еще позавчера матери сказал, что после перевала выйдет на связь, и до сих пор – ни звука.
– И что делать? – спросила Наташа.
– Ментам будем звонить. Пусть план «Перехват» объявляют. А когда Леха найдется, пусть сам с ментами договаривается, как он будет им расходы возмещать – деньгами или коньяком! – хлопнул ладонью по столу Бесчетнов. – А то ишь ты, пропал он, видите ли! Поди на берегу речки наслаждается тишиной и покоем вдвоем с женой в одном спальнике, а мы тут все поседеем с перепугу…
Но Наташа видела, что в историю про тишину и покой на берегу Бесчетнов и сам не верит.