Двум смертям не бывать
Шрифт:
— Ну пожалуйста. — Жанна принялась упрашивать ее. Это было так унизительно. — Сделайте же что-нибудь, я заплачу…
— Милочка! — Врачиха была неумолима. — Аборт на сроке пять месяцев делается только по медицинским показаниям (кстати, у вас их нет, вы совершенно здоровы и плод тоже), далее, в случае изнасилования, если этот факт зафиксирован в органах внутренних дел и возбуждено уголовное дело, или по социальным показаниям. Ну какие у вас могут быть показания? Посмотрите, как вы одеты…
Она осуждающе смерила взглядом
— Хорошо, — чужим голосом ответила Жанна. — Хорошо. Я что-нибудь придумаю.
— И нечего думать! — с тяжелым вздохом произнесла врач. История, разыгрываемая перед ней, была стара как мир. — Рожайте!
Глава 13
Когда она вошла в комнату, Калина сидел в кресле и смотрел телевизор. В комнате было темно. Тихо светился голубоватым светом экран, где симпатичная парочка в чем мать родила выделывала немыслимые сальто.
Поборов собственную робость, Жанна тихо прикрыла за собой дверь и присела на ручку кресла, в котором сидел Калина. Тот посмотрел на нее изучающим взглядом и ничего не сказал. Парочка на экране вздыхала, охала и бормотала малозначительные слова, не требующие перевода…
Ее рука осторожно легла на затылок Калины и гибкие пальцы ласково прошлись по волосам. Потом нежные руки скользнули по спине, разминая плечи, перебрались на грудь… Она пересела к нему на колени, расстегнула свою блузку — голубоватый свет осветил выскользнувшие из-под шелка темные клюквины сосков.
Калина часто-часто задышал. Парочка на экране все яростнее занималась эквилибристикой. Мягкие губы скользнули вниз по мужскому напрягшемуся телу, пальцы расстегнули ремень брюк…
Сначала Калина не отвечал на возбуждающие ласки — он знал манеру своей подруги: прежде, чем попросить о чем-то, она старалась распалить в нем неистовое желание. Но она была так красива… Гибкое тело извивалось, точно молодой ивовый прут, горячая шелковистая кожа пьяняще благоухала чем-то терпким и волнующим. А ее увеличившаяся, точно набухшая в последнее время грудь так и манила его жадные губы…
— О, как я хочу тебя! — простонал он, неся ее на диван.
— Я тоже! — прошептала она, выскальзывая из одежды. — Ты самый прекрасный в мире мужчина…
Она металась под ним, как загнанный в угол зверек, чувствующий свою близкую кончину… И загонщик тоже почувствовал неминуемую гибель животного — и тем острее и сладостнее было удовольствие.
— О, как я хочу тебя, — шептали его губы в полуобморочной близости от ее лица.
А парочка на экране выдавала ритмические вздохи с научно выверенной частотой 0,8 вздоха в секунду.
Что-то смутно беспокоило Калину сквозь острое, затопившее горячей волной наслаждение. Но что именно, он понял только потом, когда все закончилось, — она так ничего и не попросила! Почему?..
Утомленные, они лежали на диване рядом друг с другом.
— Ты был великолепен, — прошептала Жанна, как показалось ее партнеру, вполне искренне.
Калина не ответил ей и лишь молча щелкнул пультом телевизора.
Лежа рядом, Жанна изучала во тьме его лицо. Кажется, сейчас самое время — он расслаблен и настроен вполне миролюбиво. Может быть, что-нибудь из этого и выгорит…
— Я хотела тебя обрадовать, — произнесла она мягким голосом, поглаживая его широкую с грубым ворсом грудь. — Ты знаешь, не хотела тебе говорить — была не уверена… Но теперь все точно, совершенно точно. Не знаю даже, как тебе сказать…
Она умело затянула паузу.
— Ну, что? Не тяни кота за хвост, — бросил Калина.
— У нас будет ребенок. — Жанна немного отстранилась, чтобы видеть выражение его лица.
Реакция, которая последовала за этим, поразила ее. Сначала лицо задергалось, как будто его корежили нервные спазмы. Потом он задышал все чаще, и странные булькающие звуки полились из горла — Калина громко расхохотался.
Жанна нахмурилась. Она ожидала чего угодно — гнева, криков, ударов или холодного молчания, но только не такой реакции. Только не смеха!
— Ой, не могу! — хохотал Калина. — Ой, уморила!
— Не понимаю, что здесь смешного. — Густые брови девушки почти сошлись на переносице.
Калина продолжал булькать и повизгивать, точно кто-то его непрерывно щекотал. Наконец, он мало-помалу угомонился, все еще изредка прыская. Тыльной ладонью он вытирал выступившие от смеха слезы.
— А я-то думал, — со странным облегчением произнес он, — с чего это вдруг ты передо мной страсть изображаешь… А вот оно что!
Жанна молча села на постели, не зная, как реагировать на его слова. Заранее обдуманная линия поведения уже никуда не годилась.
— Вот что, детка. — Отсмеявшись, Калина вновь стал жестким и грубым — таким, каким был всегда. — Не надо мне здесь пургу гнать! Ты, наверное, не в курсах, но… Еще шесть лет назад в Петрозаводской колонии один «лепила» сказал мне, что детей у меня никогда не будет. Так что…
Жанна чувствовала себя так, точно внутри нее все провалилось в бездонную пучину. Почва уходила из-под ног. Последний шанс, на который она так рассчитывала, был потерян.
Точно сквозь ватную глухую пелену до нее донеслись насмешливые слова:
— Ты что думала, я слепой или дурак? Ты на что рассчитывала, дурочка? Ты что ж, ждала, что я разрыдаюсь от умиления и стану всю жизнь кормить твоего выродка вместе с тобой? На это и не рассчитывай! А я все ждал, когда ты сама передо мной расколешься, не хотелось по городу пускать базары, что какой-то студентишка у меня бабу отбил. Ну да ладно… Вольному воля, спасенному рай… Нет, но классно ты это придумала: у нас будет ребенок!..