Шрифт:
Владимир Романович Келер
Дядя Федя
Жил-был дядя Федя, добрый, умный, рассеянный. Встал он рано утром, смотрит на термометр - тот показывает 12 градусов.
– Как! Уже двенадцать!
– воскликнул
– А мне в десять на работу. Оделся дядя Федя и, не завтракая, выбежал на улицу. Сошел случайно одной ногой с тротуара и позабыл об этом. Идет дальше - одна нога на тротуаре, другая на мостовой.
"Когда это я охромел?
– вдруг испугался дядя Федя.
– Надо не забыть сходить сегодня к доктору".
Нагоняет дядю Федю автомобиль, в нем друг дяди Феди профессор Иван Григорьевич.
– Садитесь, подвезу, - говорит Иван Григорьевич.
– Спасибо, - отвечает дядя Федя, - это очень кстати.
Снял он галоши посередине улицы, пошаркал по асфальту, сел в машину и поехал. Галоши так посередине улицы и остались.
Приехали в институт. Дядя Федя выходит в одну дверцу автомобиля, Иван Григорьевич - в другую. Обогнул дядя Федя машину, увидел друга и закричал:
– Иван Григорьевич, вот встреча-то! Сколько лет, сколько зим! Как поживаете?
Входит дядя Федя в лабораторию. Смотрит на часы, а на них
– Почему эти часы отстают так сильно?
И телефонной трубкой показывает на часы. Уборщица ничего не слышит, переспрашивает:
– Алё, алё, кто говорит? Что вы от меня хотите?
– Я спрашиваю, почему эти часы отстают так сильно?
И снова показывает трубкой на часы. Уборщица и на этот раз не слышит, снова переспрашивает:
– Алё, алё, кто говорит? Что вам надо?
Так и разговаривали долго: дядя Федя с уборщицей, но отставив трубку, та с телефонной трубкой, которая молчала.
Рассердился дядя Федя, бросил весь телефонный аппарат на пол, телефон разбился.
Выглянул дядя Федя в окно - нет ли там кого? Положил обломки на свой стул, а сам выпрыгнул в окошко.
Летит и говорит себе:
– До чего я иногда действительно немножко забываюсь. Ведь это не меня, это мусор надо было выбросить.
К счастью, окно было невысоко, а земля не очень твердая. Отделался дядя Федя не очень сильными ушибами.
Дети, если не хотите сломать себе ногу, не будьте рассеянными.