Дядя Фред весенней порой
Шрифт:
— Да, моя дорогая?
— Прекрати эту чушь!
— Ну что ты! Нет, вы подумайте! Что я такого сказал?
— Ты прекрасно знаешь.
— Я намекнул Галахаду как можно деликатней, что бедный Бакстер…
— Кларенс!
— Хорошо, я Кларенс, что с того? Ты прекрасно знаешь, что наш несчастный друг нездоров. Бросал он горшки? Прыгал из окна? Пытался свалить на Биджа?..
Бакстер не выдержал:
— Лорд Эмсворт!
— Э?
— Я понял, что Бидж — только исполнитель.
— Кто?
— Исполнитель. —
Граф повернулся к сестре, победно сверкнув очками.
— Пожалуйста! — воскликнул он. — Здоровый человек, да? Бакстер, мой дорогой, — продолжал он, обратив на бывшего служителя укоризненное ружье, — не волнуйтесь, вам станет хуже.
— Давление подскочит, — прибавил Галахад.
— Императрицу нашли в вашем фургоне, — сообщил лорд Эмсворт.
— Что?!
— В вашем фургоне. Ой, Господи, — спохватился граф, — пойду посмотрю, отвели ли ее домой.
— В моем фургоне? — переспросил Бакстер. — Значит, это Кармоди!
Лорд Эмсворт устал. Его ждала Императрица. Сколько можно слушать всякий бред!
— Сперва Бидж, потом Роналд, теперь Кармоди! — возмутился он. — Сейчас вы скажете, что это Констанс, или Галахад, или я. Мой дорогой, мы вас не виним. Мы все понимаем. Вы переутомились. Идите к себе, отдохните.
Леди Констанс вскипела, словно Клеопатра, ставящая на место эфиопского невольника.
— Кларенс, ты не мог бы пошевелить остатком мозгов? Подумаешь, свинья! Столько шума из-за какой-то мерзкой туши…
Лорд Эмсворт пошатнулся, он не поверил своим ушам.
— Ну хорошо, украли. При чем тут мистер Бакстер? Скорее это твой Кармоди, такие субъекты склонны к розыгрышам. Даже ты способен понять, что мистеру Бакстеру незачем красть свиней.
Вероятно, ружье напомнило графу славные дни ополчения, далекую молодость. Как бы то ни было, он не дрогнул.
— Подумай сама, Констанс, — смело ответил он. — Зачем мистеру Бакстеру бросать горшки и прыгать из окон?
Леди Констанс поняла, что брат ее нашел слабое место, и обернулась к тому, кто еще мог бы связно ответить.
— Мистер Бакстер! — вскричала она, словно оповещая, что он произнесет застольную речь.
Но Бакстер был голоден. Видимо, это все и решило. Внезапно ему захотелось вырваться отсюда любой ценой. Час назад, полчаса назад, что там — пять минут назад он еще надеялся обосноваться в Бландинге. Сейчас ему было все равно, нет, он не принял бы секретарского поста, если бы его молили на коленях.
Зачем ему этот замок? В конце концов, Дж. Хорес Джевонс, американский миллионер, глубоко почитает его, во всем советуется. И этого ангела из Чикаго он хотел бросить, чтобы вернуться туда, где унижают людей, как не унижали их с каменного века?
— Я объясню, — сказал он.
— Так я и знала! — воскликнула леди Констанс.
— Надеюсь, не очень длинно? — спросил граф.
— В двух словах. — И он указал на Сью, робко стоявшую у окна. — Я пришел, чтобы забрать письмо, адресованное этой особе. Она именует себя мисс Скунмейкер.
— Конечно, — пояснил лорд Эмсворт. — У нее такая фамилия. Как же ей еще себя называть?
— Сью Браун, — ответил Бакстер.
— Мой дорогой, — сказал граф, — вы вредите себе самому. Послушайте меня, отдохните, положите на голову холодный компресс. Я пошлю к вам Биджа, он принесет молока.
— И рому, — поправил Галахад. — Верное средство. Помнишь, Кларенс, юного Беллами? Всегда пил ром, когда на него находило.
— Ее фамилия Браун! — не без истерического визга воскликнул Бакстер. — Это Сью Браун, хористка из мюзик-холла. Собирается выйти замуж за вашего племянника.
Леди Констанс вскрикнула. Лорд Эмсворт выразил свои чувства, сострадательно пощелкав языком. Только Галахад был спокоен. Он посмотрел на Сью.
— Бидж говорил в этой самой комнате! — продолжал бывший секретарь. — Перед вами — авантюристка. Недавно я принял телеграмму, звонили с почты. Подпись: «Майра Скунмейкер». Больше мне сказать нечего. Я ухожу и надеюсь никого из вас не увидеть.
Холодно сверкая очками, он пошел к двери, где и столкнулся с входящим Роналдом, которому сказал:
— Смотрите себе под ноги.
— Э? — не понял тот.
— Невежа и чучело, — завершил беседу Бакстер.
А за его спиной, в спальне, леди Констанс обратилась в статую гнева.
— Ронни! — крикнула Сью, вся дрожа.
Так кричали ее пещерные бабки, встретившись с саблезубым тигром.
— Ронни!
— В чем дело? — поинтересовался последний из Фишей.
Он еще не отдышался. Пилбем бежал как угорелый, нырнул в кусты, и пришлось вернуться — как оказалось, не в тихую спальню, а на публичный митинг.
Леди Констанс ответила вопросом на вопрос:
— Роналд, кто эта особа?
— Ты знаешь, — попытался он. — Вы встречались. Это мисс Скунмейкер.
— Ее фамилия Браун?
— Вообще-то да, — признался Ронни (Итон и Кембридж знают, что делают).
Леди Констанс задохнулась от ярости. К счастью, ей не хватило слов.
— Я как раз хотел сказать, — продолжал он, — что мы собираемся пожениться.
Леди Констанс обрела хотя бы одно слово:
— Кларенс!
— Э? — отозвался граф.
— Ты слышал?
— О чем?
Леди Констанс внезапно стала язвительной и холодной.
— Если тебе интересно, — сказала она, — могу сообщить, что Роналд женится на хористке.
— А!.. — сказал лорд Эмсворт, думая о том, мог ли неуравновешенный человек вовремя кормить Императрицу. Обеспокоившись, он пошел к двери, но заметил, что сестра с ним еще говорит.
— Больше тебе сказать нечего?
— О чем?
— О том, — напомнила леди Констанс, — что Роналд женится на хористке.