Дядя самых честных правил 7
Шрифт:
— Есть пути отхода из дворца? Через реку никак не перебраться?
Еропкин на секунду задумался.
— Через Мойку ведёт старая галерея. Она ветхая, слуги нас предупреждали, что там ходить нельзя. Но может быть…
— Значит, попробуем. Идём.
Пока мы искали выход на эту галерею, вокруг нас будто сгустилась тишина. Дворец стоял вымерший, ни одного лакея или слуги — они словно почувствовали опасность и заранее разбежались.
— Вот она, Константин Платонович. Я сейчас найду ключ…
— Не надо.
Со
— Стой, — я придержал его за локоть, — не торопись.
Деревянный пол галереи натурально сгнил. Доски ещё держались, но кое-где уже были дыры, через которые виднелась тёмная речная вода. Я сделал шаг, осторожно пробуя ногой ветхое дерево. Под сапогом хрустнуло, но вроде бы удержало меня. Нет, здесь просто так не пройдёшь. Отступив, я огляделся по сторонам.
— Скатывай, — я указал Еропкину на ковровую дорожку в коридоре.
Он не стал задавать лишних вопросов и быстро скатал её в толстую «колбасу».
— Найди ещё пару таких и тащи сюда.
Еропкин умчался, а я вытащил из кармана small wand и нарисовал на скрученном ковре связку из нескольких Знаков. Переложил «колбасу» к входу в галерею и толкнул ногой. Дорожка покатилась по гнилым доскам, пока не размоталась полностью. И я тут же начертил на ней Печать, превращающую мягкий коврик в негнущуюся полосу.
— Вот, Константин Платонович! Нашёл!
Вместе с Еропкиным мы устлали зачарованными дорожками всю галерею, так что можно было спокойно перейти из конца в конец. Не думаю, что Знаков хватит больше чем на несколько часов, но нам и этого будет довольно.
— Разрешите доложить!
Едва мы закончили работу, к нам подбежал гвардейский подпоручик.
— К вам парламентёр, ваше высокоблагородие! С белым флагом!
— Вот как? Кто именно приехал?
Поручик замешкался.
— Кажется, это князь Гагарин.
Мы спустились к одному из парадных входов дворца, где стояли все гвардейские офицеры.
— Судари, — обратился я к ним, — мы готовы к обороне?
— Константин Платонович, — вперёд выступил один из офицеров, — их слишком много. Боюсь, мы…
— Вы охраняете наследника престола. Кто-то из вас хочет отказаться от этой чести? Нет? Я так и думал. Вы и вы, — я указал на двух подпоручиков, самых боевых на вид, — пойдёте со мной на переговоры.
Резко распахнув тяжёлую парадную дверь, я вышел наружу. Вдохнул прохладный вечерний воздух и решительно направился к грузному мужчине с тростью, который стоял в компании пары опричников.
Глава 32
Дворец
Матвей Алексеевич Гагарин не отличался красотой и мужественностью. Ростом мне по плечо, оплывшая фигура, покатый лоб переходил в обширную лысину, а маленький рот всё время складывался в надменную улыбку. Но его Талант, даже не разбуженный, так фонил
— Рад познакомиться с вами лично, Константин Платонович. — Гагарин и не подумал протянуть мне руку, сложив ладони на тяжёлом набалдашнике трости. — Много слышал о вас.
— Жаль, что знакомство происходит при таких обстоятельствах, — я усмехнулся, — не слишком подходящих для беседы.
— А по-моему, обстоятельства замечательные, и могут стать ещё лучше, если вы передадите мне Павла Петровича.
— Вам? Не припоминаю, чтобы Екатерина Алексеевна назначила вас воспитателем наследника.
— Константин Платонович, — Гагарин рассмеялся, — вы же всё прекрасно понимаете. Не будем играть в словесные игры, мы не на приёме, и поговорим без обиняков.
— Согласен, — я кивнул, — сам не люблю ходить кругами.
— Я здесь, чтобы сделать вам предложение от лица Иоанна Антоновича, единственного законного императора. Что обещала Екатерина за вашу поддержку? Деньги? Земли? Вернуть княжеский титул? Иоанн Антонович готов дать вам в два раза больше.
— За предательство и переход на вашу сторону?
— Нет. За то, что вы отойдёте в сторону и не будете вмешиваться. Заберите ваших людей, покиньте Летний дворец и предоставьте Павла его судьбе. Мы даже готовы подыграть вам. К примеру, я прикажу гвардии…
— Гвардии?
— Да, новой гвардии императора Иоанна Антоновича, — Гагарин повернулся и указал на своих опричников. — Не смотрите на их вид, они не успели пошить полагающиеся мундиры. Так вот, я прикажу им отойти, будто вы сумели нас прогнать. Вы уедете, ну, скажем, в Зимний дворец. А в это время дело будет сделано.
— Вы и план успели придумать, — я покачал головой, — чтобы я со спокойной душой отдал на смерть невинного ребёнка.
Гагарин ехидно хмыкнул.
— Некроманту ли говорить о сострадании и невинности? Но если вы такой чувствительный, почему бы вам не исполниться состраданием к Иоанну Антоновичу? «Милостивая» Елизавета заключила его под стражу, когда он был намного младше Павла. Нет, не хотите?
С каждым словом князь распалялся, так что в конце он чуть ли не кричал мне в лицо. Но, к его чести, сумел взять себя в руки и успокоиться.
— В отличие от царя Петра и его потомков, Иоанн Антонович унаследовал милосердие от своего деда. Никто не собирается убивать Павла. Он будет отправлен под охраной в монастырь, где позже примет постриг. Никто и пальцем его не тронет.
Голос Гагарина звучал убедительно, но по глазам было видно — князь врёт. Я кожей чувствовал, как от него пышет ненавистью и жаждой мести. Он хотел отыграться на потомках Петра Великого за то, что тот сделал с его дедом. Если месть надо подавать холодной, то Гагарин принёс её замороженной.