Дьявол и Шерлок Холмс. Как совершаются преступления
Шрифт:
И вот в один прекрасный день Фишер вызвала Беверли для дачи показаний на детекторе лжи. Кэри посоветовала матери:
— Сделай все, что они хотят от тебя. Пройди тест на детекторе. Ты же не убивала Николаса.
И Беверли последовала совету дочери.
Фишер, сидя перед монитором в соседнем помещении, наблюдала за показаниями детектора. Ключевой вопрос был: знает ли Беверли, где сейчас находится ее сын? На этот вопрос она дважды ответила «нет». Оператор, работавший на детекторе, сказал Фишер, что, по его мнению, Беверли говорит правду. Когда Фишер в этом усомнилась, оператор уточнил: если эта женщина лжет, значит, она принимала наркотики,
Сделали перерыв, достаточный, чтобы закончилось действие любого наркотика, в том числе метадона, и повторили тест. На это раз, стоило оператору спросить, известно ли Беверли местопребывание ее сына, аппарат, по словам Фишер, «буквально взбесился», «приборы чуть со стола не слетели». Теперь машина указывала, что Беверли говорит неправду. (Такого рода ложноположительные реакции известны в практике применения детектора лжи, и эксперты оспаривают их надежность.)
Полицейский, работавший на детекторе, сказал Беверли, что она завалила тест, и принялся еще более настойчиво допрашивать ее. Беверли заорала: «Я не обязана это терпеть!» — вскочила и бросилась к дверям.
— Я перехватила ее, — вспоминает Фишер, — и спросила: «Почему вы убегаете?» Она разъярилась и крикнула: «Это все Николас! Он снова заставил меня пройти через этот ад!»
Следующим Фишер вызвала на допрос Джейсона, однако тот не пришел. Когда же он наконец явился — почти через месяц после того, как был арестован Бурден, — «каждое слово пришлось тащить из него буквально клещами», вспоминала Фишер.
Начала она с вопроса, почему он тянул без малого два месяца, прежде чем повидался с самозваным братом. «Я его спросила: «Как же так, твоего брата похитили, он пропадал целых три года и вернулся домой, а тебе вроде как все равно, нет желания увидеться с ним?» Он ответил: «Типа того». Я задала следующий вопрос: «Как тебе показалось: он был похож на твоего брата?» Ответ: «Вроде как». И так далее.
Одним словом, Джейсон замкнулся и отказывался от сотрудничества. В результате у Фишер возникло сильное подозрение, что этот человек причастен к исчезновению своего брата.
Стик думал примерно так же: «Либо Джейсон причастен, либо он располагает информацией о том, что стряслось с мальчиком». Фишер шла еще дальше: она предполагала, что такой информацией располагает и Беверли и что она скрыла преступление, защищая своего старшего сына.
Под конец беседы Джейсон отказался вести дальнейший разговор без адвоката — или пусть его арестуют и предъявят официальное обвинение. Стику и Фишер это связывало руки, однако Паркер, как частный детектив, не обязан был столь формально соблюдать правила. Он продолжал преследовать Джейсона и однажды пошел ва-банк, прямо обвинив молодого человека в убийстве.
— Я думаю, это сделал ты, — так он ему и заявил. — Наверное, ты не собирался и не хотел такое натворить, но ты это сделал.
Джейсон вместо ответа «просто уставился на меня», рассказывал Паркер.
Через несколько недель после того, как Фишер и Стик допрашивали Джейсона, Паркер, проезжая по центру Сан-Антонио, увидел на тротуаре Беверли и предложил подвезти ее. Она села в машину и почти сразу же сказала, что Джейсон несколько дней назад умер от передозировки наркотика. Паркеру было известно, что парень уже больше года не притрагивался к наркотикам, и он спросил Беверли, не было ли это самоубийством.
— Не знаю, — ответила Беверли.
Стик, Фишер и Паркер имели все основания заподозрить, что Джейсон намеренно лишил себя жизни.
Потеряв
На мои вопросы Беверли отвечала откровенно. Она подтвердила, что в аэропорту не спешила обнять «Николаса», потому что он «выглядел как-то не так».
— Если б я послушалась своего внутреннего голоса, я бы сразу все поняла, — сокрушалась Беверли.
Она также призналась, что в тот день, когда ей предстоял тест на детекторе лжи, она принимала наркотики — «скорее всего, героин, а может быть, также метадон».
— Когда они бросили мне в лицо обвинение, я чуть не рехнулась, — сказала она. — Всю жизнь я из кожи вон лезла, чтобы поднять детей. Как я могла сотворить такое с собственным сыном? — Беверли добавила: — И я вовсе не склонна к насилию. Они бы это узнали, если бы удосужились поговорить с моими друзьями, знакомыми… Они действовали наугад, хотели ошеломить меня — авось я в чем-нибудь и признаюсь.
А о самой себе она отзывалась так:
— Лгунья из меня никакая. Я вообще не умею врать так.
Паркер, который издавна привык болтать с Беверли по вечерам, покупая пончики, говорил мне:
— Сам не знаю почему, но эта женщина вызывала у меня невольную симпатию. Вид у нее был такой, будто жизнь отняла у нее все ее силы.
Я спросил Беверли: может быть, это Джейсон сделал что-то с Николасом? Она призадумалась, но ответила, что не верит в это. Да, под действием наркотика Джейсон иногда становился «полным психом, совсем другим человеком, и это было ужасно». Однажды в таком состоянии он даже избил своего отца. Однако, подчеркнула она, всерьез он подсел на героин как раз после исчезновения брата. Лишь в одном Беверли согласилась с данными следствия: она тоже не слишком-то поверила, будто Джейсон еще раз видел Николаса после его исчезновения.
— В это время у Джейсона уже были проблемы, — пояснила она. — Я не верю, что Николас бродил возле дома.
Несколько раз в разговоре я повторял вопрос: как она могла целых пять месяцев уверять себя, будто двадцатитрехлетний француз с крашеными волосами, темными глазами и европейским акцентом и есть ее пропавший сын?
— Мы все время придумывали себе всякие объяснения: мол, он изменился из-за страданий, через которые ему пришлось пройти, и тому подобное, — ответила Беверли.
Они с Кэри всей душой хотели, чтобы Николас вернулся. Сомнения появились у матери только после того, как «сын» переселился к ней.
— Он вел себя как-то по-другому, не как Николас, — вспоминала Беверли. — Я не чувствовала той связи, какая бывает между матерью и сыном. Не чувствовала, и все тут. Я жалела его и готова была полюбить, но не как мать, а примерно так: с этим мальчиком что-то неладно, ему плохо, он несчастен, и ему надо помочь.
Как это ни удивительно, аналогичный случай уже имел место. Этот инцидент вошел в анналы полиции под названием «самого странного дела в истории» и послужил основой для фильма Клинта Иствуда «Подмена» (2008).