Дьявол, которого знаешь
Шрифт:
— И какой был срок? — спросила она бесцветным голосом.
— Около десяти недель. К сожалению, мы не могли эту беременность сохранить. Внематочную беременность сохранять пока что не научились.
«Десять недель! О Господи, — подумала Тесса с содроганием. — Кажется, я получила даже больше, чем просила».
— Но я думала, что со спиралью забеременеть нельзя, — сказала она, словно хотела оправдаться. — Все время, пока мы жили с мужем, я только так и предохранялась. Почему же это случилось? Чепуха какая-то!
— К сожалению, мы пока что не знаем,
Тесса нахмурилась, пытаясь собраться с мыслями.
— Пожалуй, да… Иногда начиналась резкая боль. Она быстро проходила. А кровотечения — я думала, опять что-то с гормонами. У меня уже бывали задержки. На этот раз я решила, что это связано со стрессом. Когда-то — много лет назад — у меня из-за стресса не было месячных несколько месяцев, и я решила, что это повторилось снова.
— На сей раз дело было не в стрессе. Это, вне всякого сомнения, была беременность. Но операция прошла хорошо, вы молоды, здоровы, вы скоро оправитесь. Хотите чаю?
«Лучше бы джину с тоником», — подумала Тесса и сказала:
— Спасибо, с удовольствием.
— А я пойду позвоню вашей матери. Скажу ей, что вы проснулись. Она просила сразу же ее известить.
Доротея приехала тут же и привезла горшок с цветами, несколько бутылок «Перрье», кипу журналов и сумку со всякими нужными мелочами. В клинике посещения были разрешены в любое время, если состояние больного это позволяло, а Тесса уже почти пришла в себя. Она была еще бледна, но уже не так, как за день до этого, и, хоть ей больно было кашлять — тянуло швы, — чувствовала себя гораздо лучше. Только никак не могла поверить в то, что с ней случилось. Уставала она быстро и сразу после завтрака снова заснула, а когда проснулась, увидела сидящую у кровати мать.
— Как ты, дорогая? — спросила Доротея.
— Устала… Сил нет…
Может, мать просидит недолго. Тессе не хотелось ей ничего объяснять, сначала ей хотелось разобраться во всем самой.
— Конечно, устала. Это естественно. И нервы будут пошаливать. Обычное состояние после выкидыша. И депрессия бывает. Так что не удивляйся, если будешь чувствовать себя не в своей тарелке.
Вспомнив о том, что испытывает сейчас мать, Тесса сказала:
— Все случилось так не вовремя… Извини… Столько на тебя всего свалилось…
Доротея покачала головой.
— Не так уж и много. Отцу твоему уже не помочь, но думаю, тебе я еще пригожусь. Если, конечно, ты этого захочешь. — Она пристально посмотрела на Тессу. — Поэтому я должна прежде спросить, хочешь ли ты об этом говорить?
«Господи, только не это, — подумала Тесса. — О чем говорить? О том, какой я была идиоткой? Ясно же, что мать, которая могла складывать множество чисел в уме, два и два сложить умеет».
— О чем говорить? — Тесса притворилась, что не поняла вопроса.
— О ребенке, которого ты потеряла. —
Тесса постаралась изобразить на лице полнейшее непонимание, но не выдержала взгляда матери.
— Если бы ребенок был от твоего мужа, срок был бы гораздо больше. Мистер Кокрейн сообщил мне, что у тебя было десять-одиннадцать недель. Ты же говорила, что муж твой жил где-то «на стороне», как ты образно выразилась, весь последний месяц. Следовательно, ребенок не может быть его. — Доротея накрыла ладонью стиснутые руки дочери. — Извини, — сказала она тоном, которым раньше никогда не говорила с Тессой. — Первого ребенка так трудно терять.
Тесса разрыдалась. Мать достала пачку салфеток, которые принесла с собой.
Чуть успокоившись, Тесса ответила:
— Его зовут Николас Оулд, — и рассказала всю историю с самого начала.
— Да, — сказала наконец Доротея. — Кажется, судьба действительно вмешалась.
— И победила! Я все потеряла! И не только ребенка — не понимаю и никогда не пойму, как это случилось, — но и все остальное. И осталась я с чувствами, которые никому не нужны и с которыми я сама не знаю, что делать. Ой, мамочка, знаешь, я никогда ничего подобного не испытывала, даже с Харри. Это… такого просто не бывает… Николас… о нем многое говорят… и не всегда преувеличивают… но… знала бы ты…
— Я ведь тоже была на свадьбе у Марагонов, — улыбнулась мать.
— Значит… Понимаешь, я почему-то думала, что не потеряю голову. Все время напоминала себе о том, как когда-то приняла Харри за совсем другого человека, — чтобы не повторять прежних ошибок. Но в Агуас Фрескас все было как во сне. И Николас… против него невозможно устоять. Я сказала себе, будь что будет. Все равно добром ничего не кончится.
— И пошла на заклание?
Тесса кивнула.
— Только получилось так, что обрела второе дыхание.
— Неужели это так заметно?
— Только мне.
Тесса тяжело вздохнула.
— Жаль, что я не знаю, почему он не объявляется. Он должен был узнать про смерть Харри. Я думала, он по крайней мере пошлет письмо с соболезнованиями, но, может, его молчание и к лучшему. Зачем мне еще один донжуан? — И добавила, не в силах сдержаться: — Просто смешно! Я его почти не знаю, но мне кажется, что даже за такое короткое время я узнала о нем больше, чем о Харри за все эти годы. Я понятно говорю?
— Настолько, насколько понятно может изъясняться влюбленная женщина.
Тесса поежилась.
— Мамочка, вот в этом-то я и не могу разобраться. Что это — любовь или я просто попала под его обаяние? Я думала, что люблю Харри, и вот что из этого вышло. Новой ошибки я не могу себе позволить.
— Мне кажется, этого человека ты любишь. А почему я так думаю… Ты ведь хотела ребенка от него?
Доротея выдержала изумленный взгляд дочери, и Тесса вдруг разрыдалась, поняв, что мать права.
— Да, — ответила Тесса сквозь слезы. — Вернее, хотела бы, если бы не потеряла этого ребенка.