Дьявол соленых песков
Шрифт:
— Надеюсь, я не напугал? — Дамиан был сама любезность, но при этом темные глаза его внимательно следили за ней. — Дежурил на пляже и заметил тебя, совершенно одну.
— Немного, — призналась Лана, подарив вежливую улыбку, давно уже ставшую деловой привычкой. — Просто не ожидала, что здесь еще кто-то есть.
— Прошу прощения. Просто мне показалось, что у тебя что-то случилось, решил поинтересоваться, не требуется ли помощь.
— Нет, спасибо, — как можно уверенней произнесла она, давая понять, что его присутствие вполне безосновательно в данный момент, — у
— Я бы так не сказал.
Нет, ну что за невезение-то? Неужели она не могла побыть одна тогда, когда это больше всего требовалось, восстановить спокойствие и равновесие духа? Дамиан же, заметив ее неодобрительный взгляд, поспешил объясниться.
— Не нужно быть провидцем, чтобы услышать гневные ноты в голосе во время твоего разговора. Да еще тот несчастный телефон, отправленный умирать в море, точно не был монеткой, которую обычно кидают туристы в волны, чтобы вернуться еще раз в эти места.
Проницательный, чего уж греха таить, Лане нравились такие чуткие и внимательные мужчины, которые могли читать по мелочам. Герман, кстати, к таковым не относился, у него всегда в приоритете было лишь собственное «Я». Однако сейчас это Лану скорей раздражало. Возникало ощущение, что в ее жизнь бесцеремонно вторгались.
Дамиан в темноте выглядел совсем уж пугающе завораживающим. Сейчас на нем были джинсы, подчеркивавшие крепкие ноги и узкие бедра, а сверху светлая рубашка-поло с расстегнутым воротом. Но даже одежда не могла скрыть потрясающую фигуру, вызывая в памяти дневную прогулку, когда Лана могла украдкой любоваться этим мощным загорелым торсом в те моменты, когда дьявол отворачивался от нее. И все равно даже так он производил неизгладимое впечатление исходящей от него силой и уверенностью. Словно все стихии природы были заключены в одном его облике.
— Увы, обстоятельства, — досадно развела она руками. — И такое случается.
— Отчего ты не с подругой? — К ее счастью Дамиан сам сменил тему разговора, выводя беду в иное русло. Уж очень не хотелось быть грубой и указывать на то, что она не любила бестактных вопросов. А порой Лана могла остро жалить словами, о чем часто и сама потом могла жалеть.
— Она ушла без меня, так как я слишком устала за день.
— Я тебя так сильно напугал сегодня? — вкрадчиво спросил он, и Лана каждой клеточкой ощутила жар его взгляда, скользившего по ее телу. Ох, какие провокационные вопросы. Так и читалось повисшее в воздухе «своим поцелуем», тут и гадать не нужно было. Затронутая им тема была зыбкой, словно болотная топь. Одно неверное слово — и можно было пропасть.
— Если честно, стало не по себе. В незнакомой стране, с незнакомым человеком оказаться почти в открытом море. И даже не знать, как скоро придет спасение… Со мной такое впервые.
— Думаешь, я позволил бы, чтобы с такой девушкой что-то случилось?
Лана заворожено смотрела на его ослепительную улыбку и понимала, что уже попала под его влияние, словно несчастная бабочка в расставленные пауком сети — чем больше сопротивлялась, тем больше запутывалась. Вот уже щеки пылали от прилившей к ним крови, и хорошо, что было темно и это не бросалось в глаза… Или бросалось? Не потому ли он с таким интересом разглядывал ее лицо? Это осознание заставило ее поспешно отвести взгляд.
— Потому что это твоя работа? — вопросом на вопрос, и очень хотелось услышать в ответ ожидаемое «да». Просто потому что так сложилась хотя бы иллюзия безопасности.
Но его ответ только больше обескуражил.
— Неужели столь прекрасную леди так часто оставляли в беде?
— Нет, леди и сама прекрасно справляется с опасностями. — Боже, она что, флиртовала с ним? Она с трудом верила в это. Может это еще играл не выветрившийся виски? Или это взыграл азарт в ответ на его явный вызов? А вызов ли? Может он над ней так насмехался? — Просто не люблю, когда опасность приходит в тот момент, когда меньше всего ее ожидаешь.
— В твоей стране настоящих мужчин не осталось? Чтобы могли защитить свою женщину.
Его вопрос заставил ее напрячься: мог ли он понимать ее речь и много ли в таком случае услышал?
— Отчего же? Просто в моей стране женщины полагаются только лишь на себя.
— Потому что слишком независимые?
— Скорей потому, что слишком высокую цену приходится потом платить за столь героические поступки.
Дэм лишь кивнул, давая понять, что принял такой ее ответ. Воцарилось неловкое молчание, и Лана отвернулась к морю, намеренно делая вид, что ее заворожили умиротворяющие волны и бликующая лунная дорожка на воде. Кожа покрылась мурашками, но не от прохлады, а от волнительной близости этого мужчины, и Лана обхватила себя руками, отгораживаясь от него и своих ощущений.
«Пусть он уйдет», — заклинала про себя, но сегодня удача явно была не на ее стороне, так как она скорей почувствовала, чем услышала приближение Дамиана.
— Ты здесь впервые?
Казалось, его голос раздался над самым ухом — так остро ощущалась близость мужчины.
— Да, — Лана даже не обернулась, так как боялась встретиться с его горящим пытливым взглядом, боялась своей странной реакции на этого дьявола. — Чаще всего удавалось выбираться в другие страны. Однако, с моим графиком работы это всего четыре-пять дней, не более. Даже познакомиться толком со страной не получается. В памяти остается только море и пляж.
— А как же вечера и ночи? — в голосе его звучало искреннее удивление.
— Они практически все отданы Морфею.
— Счастливчик, этот Морфей, — рассмеялся Дэм, и Лана почувствовала, как от его голоса что-то садко завибрировало внутри. За этот день она в который раз удивилась реакции собственного тела на этого мужчины. Он без особых усилий волновал ее так, как никто прежде, и это очень ее пугало. — Но ты многое теряешь, потому что ночь окрашивает все вокруг в иные краски. Ночью привычный мир рушится, словно открывается дверь в иное измерение.
— Для меня уже одно пребывание здесь — это целое иное измерение.
— Именно поэтому ты так легко выбросила свой телефон в море? Чтобы никто не вторгался сюда?
Лана улыбнулась его умозаключению. Да, пожалуй, он был как никто иной прав. Конечно же, она была ужасно зла на Германа, но вот так просто выбросить вещь было не в ее правилах — еще от родителей усвоила урок о том, что каждая вещь имеет цену, но сегодняшний ее поступок вопреки этому важному жизненному постулату был именно подсознательным желанием уберечь свой маленький оазис безмятежности от нежелательного вторжения раздражавшего бывшего.