Дьявол, Святая и Лэсситер
Шрифт:
– Это проклятый пережиток!
– проворчал, не сдержавшись, Кинсберг, когда его дочь сделала паузу.
– Эти идолопоклонники...
Она посмотрела на него, сочувственно улыбаясь.
– Ты, пожалуй, никогда не поймешь, отец, - сказала она, - почему я рассталась с тобой. В то время у меня уже созрело намерение уйти отсюда. И этот случай помог мне его выполнить.
Он мрачно уставился на нее.
– И теперь ты живешь вместе с ними?.
– Да, это так.
– У горстки примитивных, грязных, завшивленных дикарей?
– с презрением выдохнул он.
– Я стала одной из них, отец, - сказала она гордо, - и останусь такой до конца своей жизни.
Он вскочил и схватил револьвер с письменного стола, но Мария опередила его: ее томагавк попал ему в предплечье. Кинсберг глухо вскрикнул от боли и выпустил оружие.
– Ты не можешь больше обращаться со мной как с маленьким ребенком, отец, улыбнулась она, как будто ничего не произошло.
– Постепенно ты должен привыкать к этому. Я решила вести другую жизнь, не ту, которую ты мне запланировал. Я не выйду замуж за одного из богатых сынков, которых ты подыскивал для меня. Я не подарю наследника для этого ранчо. Ты напрасно нахапал так много, отец Патрик. Почти напрасно.
Он откинулся назад в кресло, дрожащей рукой снова наполнил стакан и отпил.
– Почему ты вообще пришла, Мария? Чего ты хочешь?
– спросил Патрик Кинсберг, оказавшись в заложниках у собственной дочери.
– Я желала бы заключить с тобой соглашение, - сказала Мария, - и потребовать принадлежавшую мне часть наследства.
– В любом случае ты его получишь. После моей смерти все будет принадлежать тебе.
– Я бы хотела, чтобы уже теперь был составлен договор, - возразила она холодно.
– Моему племени нужно больше земли. Мы хотим распространить наши владения в горах Аламо Хуэко. Наши границы будут тогда соприкасаться, и ты должен обещать, что оставишь нас в покое. Мы хотим мирно жить бок о бок. Таким образом вновь могут установиться нормальные отношения между нами.
– Ты сошла с ума.
– Я все хорошо обдумала, отец.
– Как ты себе это представляешь?
– Я составила список фермеров и владельцев мелких ранчо, у которых ты силой отнял их собственность. Я хотела бы, чтобы эти люди получили соответствующее возмещение убытков. Они бы переселились в другие места, но испытывают финансовые трудности. Тут им поможет денежное возмещение, да оно им и положено.
– Они продали мне свои владения в соответствии с законом.
– Это был шантаж, - жестко сказала Мария.
– Люди были загнаны тобой в угол. У них не осталось иного выбора, как все продать по бросовой цене.
Он уставился в пустоту перед собой, снова налил себе виски.
– Я знаю, что ты хотел бы вновь перетянуть меня на свою сторону, отец, сказала она настойчиво.
– Я хорошо тебя изучила. Ты известен всем как твердый, непримиримый человек, но у тебя есть уязвимое место по имени Мария Кинсберг. Отец, чем ты уронишь свое достоинство, если мы помиримся? Ничем. Тебе лишь нужно согласиться на мои условия. Мы могли бы замечательно жить рядом. Я имею в виду племя сенека и тебя с твоим ранчо и твоими ковбоями - и с твоей подругой.
Он удивленно взглянул на нее:
– Откуда ты это знаешь?
– Я знаю почти все, что в последнее время происходило на ранчо.
– Ты против того, чтобы у меня была эта женщина?
– О нет, отец.
– Она тихо засмеялась.
– Ты здоровый, крепкий, сильный мужчина. Это не порок - иметь спутницу жизни. Я надеюсь, ты при" случае познакомишь меня с ней. Она очень симпатичная, эта Мануэла Кордобес.
Он улыбнулся.
– Ты действительно информирована наилучшим образом. Она сейчас спит. Разбудить ее?
– Нет, сейчас неподходящий момент. Я хотела бы, чтобы сначала мы вдвоем пришли с тобой к согласию, отец.
Он обхватил голову обеими руками и снова долгое время глядел перед собой в раздумье.
– Расскажи мне побольше об этом племени!
– сказал он наконец.
– Как ты его назвала?
– Сенеки, - повторила она.
– Это одно из племен ирокезов с востока. Небольшая часть из них более ста лет назад перекочевала на запад. Они нашли в этих горах свою новую родину. До сих пор индейцы могли полностью замкнуто жить в своих потайных долинах. Но в скором будущем это станет невозможным. Все больше переселенцев устремляется на запад, и мое племя уже не сможет более жить в изоляции. И тогда мы должны будем владеть землей, которая принадлежала бы нам официально. Пойми же, наконец, отец! Это будет великое дело!
Ее глаза зажглись миссионерским огнем. Кинсберг внезапно улыбнулся.
– Как твоя мать, - сказал он в задумчивости.
– Теперь ты, Мария, выглядишь точно так, как выглядела твоя мать. Она всегда хотела делать только добро. Жаль, что она так рано покинула нас. Тебе было два года, когда это произошло, - ужасный несчастный случай...
Он смотрел в пустоту перед собой, рассеянно прикрывая тыльной стороной ладони глаза.
– Расскажи мне еще что-нибудь, - пробормотал он.
– Я хочу все знать о сенеках, о твоем племени.
– У них чудесно, - начала она мечтательным голосом.
– Вначале мне все казалось как в сказке. Послушай...
Она рассказала, как доставила раненого индейца в его племя и как по-дружески ее там приняли. Она объяснила, что вождя там зовут "сахем" и что этот сахем является одновременно мудрым врачом у своего маленького народа, который насчитывает ныне почти три сотни душ.
Сахем, его имя было Ариакана, спросил совета у богов, когда Мария попала к индейцам. Ответ он прочитал по волчьим внутренностям: боги послали Марию, чтобы принести сенекам счастье и мир.
С тех пор Марию считали святой и оказывали соответствующие почести. Скоро она станет женой Массаро, воина, который спас ее от нападения пумы. Массаро был внуком старого сахема, и Мария любила его. Она и это рассказала своему отцу, который был молчаливым, но напряженно внимавшим слушателем, иногда недоверчиво качавшим головой.
– Сахем был прав, - завершила Мария свой рассказ.
– Его предсказание сбудется, если ты заключишь со мной этот договор.
Он подумал о своем смертельном враге Яго Манаске. Совершенно неожиданно ему пришла в голову мысль: если бы эти сенеки стали его союзниками, то он смог бы использовать их для защиты против мексиканских налетчиков.