Дьявол
Шрифт:
— Потому что это правда.
Я делаю глубокий вдох. Я был готов к этому. Я известен тем, что не даю покоя местной полиции, и если бы я сегодня пришел сюда слишком дружелюбным, он бы понял, что что-то не так.
Но если позволю ему думать, что он расколол меня, и я наконец-то начну сотрудничать, потому что у меня нет другого выбора, он будет чувствовать себя так, будто выиграл золотой билет.
— Думаю, мне нужен адвокат.
— Тебе не нужен адвокат, если ты расскажешь мне правду.
—
— Ты не кажешься мне человеком, который заботится о чужой репутации.
— Вы правы. Я не такой, — я достаю из кармана свой старый телефон — тот, что я отдал Каину, — и тот, которым я пользуюсь. — А вот Калеб — да. Он никогда не пользовался своим телефоном, чтобы поговорить с ней. Он использовал мой.
— На столе два телефона.
— Я знаю. Калеб не хотел, чтобы кто-то вывел его на чистую воду, — лучшая ложь та, что ближе всего к правде, — он не только поступил в Гарвард и продвигался по политической лестнице, но у него также была девушка. Он не хотел, чтобы она узнала, что он ей изменяет. Поэтому в духе дружбы я отдал ему свой старый телефон и сказал, чтобы он использовал его для разговоров с миссис Миллер и с кем бы он ни захотел. А себе я купил новый.
— Значит, миссис Миллер была права, у вас троих были сексуальные отношения.
— Да, мы вместе с ней пошалили, — я ухмыляюсь, — оставлю детали вашему воображению.
Он садится обратно на кресло напротив меня.
— Тебя не смущало, что он занимается сексом с той же женщиной, что и ты?
— Нет, черт возьми, — я облизываю губы, — мне нравится смотреть, как люди, которых я трахаю, трахают других людей... пока я трахаю их мозги, — я обнажаю зубы, — однако на этом все возбуждение для меня заканчивается. Я не привязался к ней эмоционально как Калеб. Отношения — не мой конек. И никогда не были.
Он морщит лоб.
— По словам его брата, Калеб начал ревновать, когда узнал, что вы двое связаны. Но ты говоришь, что ему было приятно наблюдать, как ты спишь с ней.
— Не понимаю, почему Каин так сказал, ведь ревность Калеба была направлена на мужа миссис Миллер, — я сглатываю, — но вы удивитесь, на что способен человек... какие правила он готов нарушить ради того, в кого влюблен, — я прочищаю горло. — В любом случае, Калеб, вероятно, никогда не рассказывал об этом Каину, потому что не хотел, чтобы брат знал, что у него был секс втроем с парнем. Не все люди открыты в вопросах секса, и большинству некомфортно обсуждать свою сексуальную жизнь с членами семьи.
Он подносит ручку к губам.
— Спасибо за проницательность. Однако есть еще кое-что,
— Что именно?
— Почему миссис Миллер настаивает на том, что она спала с Каином... а не с Калебом?
Я ухмыляюсь: — Да ладно, детектив. Вы же умный человек. Калеб и Каин — однояйцевые близнецы. Зачем ей признаваться, что она спала с Калебом, если она может заявить, что спала с Каином? Другими словами, с близнецом, в убийстве которого ее не обвиняют.
Он быстро моргает, как будто эта мысль никогда не приходила ему в голову, а затем яростно записывает что-то в блокнот.
— А когда ты сказал, что Калеб был эмоционально привязан, ты имел в виду...
— Одержим. Миссис Миллер — это все, о чем он говорил. Ее уход от мужа занимал все его мысли.
— Калеб когда-нибудь угрожал миссис Миллер?
— Нет, только если она сама не просила об этом, — я морщусь, готовясь направить разговор в другое русло. — С другой стороны, ее муж, работающий электриком на полставки...
Он перестает писать.
— А что с ее мужем?
— Скажем так, миссис Миллер занималась грубым сексом со мной и Калебом, потому что ей нравилось превращать всю ту боль, которую причинял ей ублюдок-муж, в удовольствие.
— Ее муж бьет ее?
— Пинает. Бьет. Душит. Иногда все сразу.
— Ты когда-нибудь призывал ее сообщить о нем властям?
— Она двадцатидевятилетняя женщина с высшим образованием, детектив. Она знает, что может заявить на него, если захочет. Она, как и большинство людей, находящихся в подобной ситуации, боится последствий.
Он изучает меня.
— И все же она нашла время, чтобы регулярно изменять мужу. Большинство женщин, столкнувшихся с насилием, слишком напуганы, чтобы сделать что-то подобное, — в его тоне сквозит осуждение, — не говоря уже о том, что ее муж взял второй кредит и ссуду, чтобы оплатить ее залог в суде сегодня утром. Не похоже на человека, который бы хотел... — телефонный звонок прерывает его на полуслове. — Извини, мне нужно ответить.
Я начинаю вставать, но он указывает на стул и говорит: — Садись.
Неохотно я опускаюсь обратно.
— Что? — восклицает он, роняя ручку, — когда? — он бледнеет, — понятно. Я скоро буду.
Странное чувство пронзает меня, когда он кладет трубку и встает.
— Ты можешь идти.
Я не двигаюсь.
— Почему? Что случилось?
Его прежнее напыщенное выражение лица сменяется печалью.
— Похоже, ты был прав.
Мой желудок скручивается, а в груди, словно тяжелый груз.
Я уже знаю, какие слова слетят с его губ еще до того, как он их произносит.