Дьявольская сила
Шрифт:
– Да, – перебил я. – Женат на женщине по имени Марта Синклер… Она детский врач.
– Врач, говоришь? Беда с ними, с врачами, Бен. Жена должна быть в меру умной, чтобы оценить ум мужа, и глупой, чтобы восхищаться им.
– Она, может, немного смышленее того, что требуется, но это ради моего же блага. Ну а как насчет тебя, Майлс? Помнится, у тебя был довольно устойчивый поток женщин.
– Никогда не совершал грязных поступков. Разве только угодишь в женские руки, но и то быстро выскальзываешь из объятий. – Он сдавленно рассмеялся
– Она самая.
– В таком случае прими мои соболезнования. Его что… убили? А, Бен?
– Ну ты, Майлс, как всегда, проницателен. Почему спрашиваешь?
– Извини меня, прости. Но в своем деле… не могу же я отмахиваться от слухов.
– Ну что ж, а я-то надеялся, что ты, возможно, сумеешь просветить меня на этот счет, – сказал я. – Убили его или нет, понятия не имею, но ты не первый даешь мне намек на такую возможность. Смысла в этом не вижу: насколько мне известно, у моего тестя личных врагов не было.
– Тут мыслить личностными категориями не следует. Вместо этого нужно руководствоваться политическими соображениями.
– Как это?
– Харрисон Синклер был известен как открытый и активный сторонник оказания помощи России.
– Ну и что?
– А то, что многие не хотят ей помогать.
– Конечно, – заметил я. – Немало американцев выступают против того, чтобы бросать деньги России. Они говорят: хорошие деньги не след давать после плохих дел, и все такое прочее. Особенно сейчас, во время глобальных финансовых трудностей.
– Да не это я хотел сказать. Есть такие люди – нет, не так, лучше назвать их силами, Бен, – которые хотят совсем уничтожить Россию.
– Что за силы такие?
– Вот рассуждай: Восточная Европа полностью развалилась. Она богата природными ресурсами, но ее раздирают разногласия. Многие восточные европейцы успели позабыть сталинские порядки и снова мечтают о диктатуре. Собственно, Восточная Европа уже созрела для этого. Кажется, Вольтер сказал примерно так: «Мир – это огромный храм, в котором царит разлад».
– Я как-то не усекаю твоей логики.
– Германия, парень. Германия – вот что главное. Мы вскоре увидим рождение новой германской диктатуры, и возникнет она, Бен, совсем не случайно. Ее возрождение замышлялось еще в добрые старые времена. А те, кто замышлял, вовсе не хотят иметь возрожденную, усиливающуюся Россию. Нужно всегда помнить, что германо-российское политическое соперничество явилось главной причиной возникновения в нашем столетии двух мировых войн. Слабая Россия – залог силы Германии. Может – лишь только может, – твой тесть, будучи влиятельным сторонником становления сильной демократической России, встал кое-кому поперек пути. Кстати, а кого прочат вместо него?
– Траслоу.
– Гм. Тоже из числа ярых сторонников России, наш
Спустя час, ожидая в аэропорту начала посадки на челночный рейс до Бостона, я позвонил в офис Александра Траслоу и сообщил о согласии встретиться с ним.
5
Я подъехал к зданию, в котором работал, в четверть десятого на раздолбанном городском такси с оторванной ручкой на правой задней двери, которым управлял какой-то подозрительный псих. Я заехал из аэропорта домой, быстро переоделся – Молли еще не приходила с ночного дежурства – и помчался в свою контору. И опоздал на пятнадцать минут.
Моя секретарша Дарлен с удивлением посмотрела на меня и напомнила:
– У вас же в девять совещание в конференц-зале, или вы позабыли?
– Я подзадержался в Вашингтоне, – оправдывался я. – Был там по делам. Не могли бы позвонить, извиниться от моего имени и перенести его?
– А как насчет Сэчса? Он прождал полчаса.
– Черт возьми! Дайте-ка его номер. Я сам ему позвоню.
– А еще звонила Молли, сказала, что срочно. – И она передала мне розовую полоску бумаги с сообщением.
«Интересно, – подумал я, – что же случилось такое срочное, что Молли даже позвонила, тогда как обычно она в это время совершает обход в больнице?»
Я поблагодарил Дарлен и вошел в свой кабинет, прошмыгнув мимо строя огромных трехфутовых детских кукол, и плюхнулся в кожаное кресло около стола. Некоторое время я сидел и думал, позвонила ли Дарлен в конференц-зал, а потом взял и набрал коммутатор Молли – у нее никто не отвечал. Тогда я попросил дежурного оператора передать ей, что звонил муж.
Сделав все неотложные дела, я решил приступить к работе, но никак не мог сосредоточиться. Тогда я поднял трубку, намереваясь позвонить в кабинет Билла Стирнса, но передумал и положил трубку на место. Траслоу я попросил принять меня завтра утром, и Стирнс уже мог знать об этом.
У меня на столе стояла пресс-статуэтка из числа тех, которые описать очень трудно – нужно посмотреть на них самому. Она называлась «исполнитель штрафных бросков». Когда мне понадобился пресс для бумаг на столе, я перебрал сотни пресс-кругляшек, пока не наткнулся на эту трехдюймовую статуэтку. Кроме этого, в моем кабинете висело электронное баскетбольное кольцо, укрепленное на щите с пластиковым покрытием. Я повесил щит на стене напротив письменного стола, и, когда попадал в кольцо кожаным черно-белым мячом, раздавался возбужденный электронный голос: «Прекрасный бросок!», сопровождаемый бешеным ревом толпы болельщиков, что, вообще-то, звучало весьма неуместно в нашем чопорном заведении.