Дьявольский коктейль (сборник)
Шрифт:
Рядом крутилась пленка, и я услышал громкий стук в дверь коттеджа Йолы и голос рэнглера, сообщавшего, что кобылы, жеребята и жеребцы убежали.
– Что значит убежали?
– Следы ведут к мосту, они ушли в горы.
– Что?! – Йола взвизгнула, когда значение случившегося дошло до нее. – Этого не может быть!
– Убежали. – Голос рэнглера был гораздо спокойнее. Он не знал размера катастрофы. Просто не участвовал в этой игре. – Не понимаю, как это случилось. Я повесил замок, как вы велели, и вчера вечером
– Пригоните их назад! – почти кричала Йола. – Пригоните их назад! – У нее начиналась истерика. – Новый жеребец! Найдите его! Приведите назад!
Затем раздались звуки рывком открываемых ящиков, хлопнувшей двери – и тишина. Йола отправилась искать Крисэйлиса. А Крисэйлис ехал в Кентукки.
За завтраком гости ранчо уже все знали.
– Какая суматоха, – заметил Уилки. – Можно подумать, что они потеряли документ на владение золотыми копями.
Они действительно потеряли золотые копи.
– Я рада, что они нашли хотя бы маленьких жеребят, – сказала Саманта.
– Нашли жеребят? – спросил я. Паддок все еще пустовал.
– Их заперли в сарае, – подтвердил Микки. – Вместе с мамашами.
– Кто-то оставил ворота незапертыми, – объяснила Бетти-Энн. – Разве не ужасно? Йола вне себя.
Когда я пришел в столовую на завтрак, Йола стояла у кухонных дверей молча и неподвижно и рассматривала входивших гостей.
Она явно потеряла самообладание. Волосы, небрежно перетянутые лентой, рассыпались по спине, губы не накрашены. Никакой улыбки, тяжелая челюсть агрессивно выставлена вперед. Она не могла скрыть смятения в глазах.
Я съел двойную порцию жареного бекона, гречневые лепешки с кленовым сиропом и выпил три чашки кофе.
Бетти-Энн закурила сигарету и спросила, обязательно ли я должен уезжать и не могу ли остаться на пару дней? Уилки проворчал, что нельзя задерживать парня, если он хочет уехать. Уилки привязался ко мне и сердился, что я уезжаю.
Тяжелые шаги раздались за моей спиной, кто-то вошел в столовую. Глаза Бетти-Энн засверкали.
– О, привет! – обрадованно воскликнула она, ее внимание переключилось на вошедшего. – Как приятно, что вы вернулись!
«Уилки, – подумал я, мысленно улыбаясь, – должен уже привыкнуть к пристрастию жены к новым мужчинам». Но его проблемы будто волной смыло у меня из головы, когда я услышал, как кто-то произнес имя.
Матт.
За моей спиной раздался голос Матта Клайва, гулкий бас с хорошо контролируемой интонацией.
– Полагаю, вы знаете, что у нас утром произошла маленькая неприятность. Кто-то выпустил жеребят и кобыл из паддока. Нам надо знать, сделал ли это один из вас или это просто случайность.
Наступило короткое молчание. Дети ежились на стульях, а родители, вскинув брови, вопросительно смотрели на них.
– Может, кто-то из вас знает, что вчера весь
Снова молчание.
Матт медленно обходил длинный стол, и теперь я смог его разглядеть. Примерно возраста Йолы. И такого же роста. Такая же тяжелая челюсть. Такое же сильное тело, но, безусловно, мощнее. Я вспомнил две спальни в их коттедже, руку Йолы без обручального кольца. Матт был братом Йолы. Я допил кофе, стараясь не встречаться с ним взглядом.
Кто-то насмешливо упомянул конокрадов, кто-то предложил позвонить в полицию. Матт серьезно ответил, что они подумывают об этом, один из жеребцов был очень ценным. Но только, конечно, если кто-нибудь из гостей случайно не оставил ворота открытыми.
В ответ он получил только сочувственное бормотание. Матт и правда мог быть таким отважным или отчаянным, чтобы решиться позвонить в полицию. Но даже если он и позвонит, они не найдут Крисэйлиса, который сейчас был уже за сотню миль отсюда, обеспеченный строго законным документом – счетом от продавца.
Тем временем Матт ушел, унося с собой грозовое напряжение, гости огорчились и чувствовали себя неловко.
Я спросил девушку, прислуживающую за столом, не могла бы она принести мне счет, я хочу расплатиться перед отъездом. Немного погодя она вернулась со счетом, я дал ей на чай и подождал, пока она выпишет мне расписку.
Семья Уилкерсон попрощалась со мной за столом, потому что они собирались на верховую прогулку, как только кто-нибудь из рэнглеров, отправившихся на поиски пропавших жеребцов, вернется на ранчо. А я не спеша направился к себе в коттедж, чтобы собрать оставшиеся вещи. Поднялся на две ступеньки, сделал шаг по крыльцу, открыл дверь, отодвинул сетку и вошел в комнату.
Из ванной показалась Йола с ружьем в руках. По тому, как она его держала, я понял: стрелять девушка умеет. Матт появился из-за занавески, закрывавшей нишу-шкаф. Он встал между мной и выходом. В руках у него был дробовик.
Я принял изумленный вид. Усилил немецкий акцент:
– Извините. Не понимаю.
– Это тот тип, – бросил Матт. – Определенно.
– Где лошадь? – в ярости прошипела Йола.
– Не знаю. – Я сказал чистую правду. – Почему вы задаете мне такой вопрос?
Ружье и дробовик преградили мне путь.
– Простите, – еще раз повторил я. – Мне надо закончить сборы. Я оплатил счет и предупредил, что утром уезжаю.
– Никуда вы не поедете, приятель, – мрачно буркнул Матт.
– Почему?
– Приведите лошадь, тогда можете ехать. Не раньше.
Ему придется вспомнить времена первых поселенцев, если он собирается держать пленника на ранчо, полном отдыхающих.
– Я не могу привести лошадь, потому что не знаю, где она. Зато несколько моих друзей знают, где я. Они ждут меня сегодня, полагая, что утром я уехал отсюда.