Дыхание бури
Шрифт:
Они сцепились, словно дикие звери, что бьются за свою жизнь до смерти кого-то одного из них. Я, как стояла в одной ночной сорочке у стены, так и сползла на пол. В это время с яростным рычанием они рвали друг друга на куски, разрушая всё на своём пути. Кровать затрещала и рухнула, когда они свалились на неё, журнальный столик рассыпался в щепки, шкаф с треском был разбит. В комнате не осталось ничего, Только мой угол был цел, казалось кто-то оберегал его, чтобы я не пострадала.
Всё закончилось, когда Александр вышвырнул Алёшеньку в окно, и тот, выбив раму, с грохотом вывалился во двор. Алекс поглядел вниз, плюнул и повернулся ко мне, я
— С-спасибо, — едва смогла вымолвить дрожащими губами. Я начала задыхаться и осознала, что всё это время не дышала. Сердце в груди с такой силой било по рёбрам, что казалось вот-вот проломит их и выскочит наружу.
— Не бойся! — почти нормальным голосом, без надменности, сказал парень. — Никто тебя не тронет.
В это время появился охранник с вопросом:
— Что здесь произошло?
Алекс вкратце рассказал ему, что случилось и поинтересовался, где в это время был сам охранник. Оказалось, что у них была пересменка, и его рабочее место пустовало всего три минуты. Я была поражена, что прошло так мало времени, для меня оно растянулось на часы. Я устало стояла в кольце рук Алекса, уткнувшись носом в ямочку возле ключицы, и почти теряла сознание, пытаясь отдышаться. Близость обнажённого тела любимого, когда-то пышушего жаром, а теперь прохладного, подействовала на меня расслабляюще. Наслаждаясь минутами нежности, я закрыла глаза.
— Тебе нужно прилечь. Ты можешь идти? — прозвучало из любимых уст.
— Да, конечно, — храбрясь, сказала и сделала шаг, но когда он разжал объятья, чуть не упала, запутавшись ногами в одеяле, но Алекс уберёг меня от падения.
— Эй! Ты стала такой слабой! Я понесу тебя, хорошо? — предложил он. Когда я кивнула, легко поднял на руки и направился к лестнице на второй этаж.
Голос его был привычным, даже успокаивающим. Словно ничего и не менялось, и он был всё тем же оборотнем, которого я потеряла. Со мною на руках он вошёл в комнату, в которой царил полумрак, и осторожно положил прямо в одеяле на разобранную постель в тёмных тонах.
— Тебе тоже нужна помощь, — прошептала, глядя на исцарапанное, покрытое ссадинами, лицо.
— Обойдусь. Спи и ничего не бойся. Я останусь с тобой, он к тебе тебе больше не приблизится.
Алекс устроился в кресле. Я видела, как в полумраке он откинул голову на спинку кресла и со стоном уставился в потолок.
— Тебе больно? — спросила я.
— Было гораздо больнее, когда я был волком, — послышался голос из темноты.
— Хочешь, я обработаю раны?
— Ерунда, на мне сейчас всё заживает гораздо быстрее! — преувеличенно бодро ответил.
Я придерживаясь версии со стёртой у меня памятью о нём, спросила:
— Александр, я так поняла, что в этом доме одни вампиры?
— Не трудно было понять, — скептически проговорил. — Особенно после того, как тебе несколько раз это повторили.
— Зачем?
— А ты как думаешь? — увидела в темноте движение головы, будто он повернулся в мою сторону. Из мрака на меня уставились горящие искорками испытывающие глаза, но я не испугалась. Впервые заметила, как это красиво. Вспыхивающие и гаснущие, переливающиеся красным и оранжевым сиянием глаза притягивали. Но не в холодную бездну, из которой не было выхода, а словно тёплый костёр, согревающий и такой уютный
— Не знаю, — устало ответила.
— Пытались прощупать, что ты знаешь. Как поведёшь себя. Но ты молодец, держалась.
— Спасибо, что спас меня! — искренне поблагодарила.
Он молчал, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. Решила узнать, уверен ли он в том, что его внушение сработало:
— Ты сам сказал, что мы одноклассники, но я тебя не помню. Ты ведь тоже вампир, как так получилось, что ты учился в человеческой школе?
Он долго молчал, и когда я уже не надеялась получить ответ, тихо ответил:
— Хватит уже притворяться, Ань. Попытка засчитана, и, если бы не Алёшенька, всё могло получиться, но не теперь, когда уже всем ясно, что гипноз на тебя не действует. Ты должна знать, теперь ты в опасности.
— Почему?
— Ты понимаешь, что всё это было подстроено? Они хотели проверить, стану ли я тебя защищать. Я думаю, если бы Алёшенька действительно хотел укусить, он бы так долго не мялся, и его бы уж точно не остановила тонкая цепочка.
— Ты защитил меня. Почему? Почему заботишься обо мне? — спросила я почти не надеясь на ответ.
— А как ты думаешь?
— Не знаю. Я превратила тебя в чудовище, ты должен ненавидеть меня, — сказала невысказанную фразу, которая столько времени мучила меня. В ней было всё: и сомнения в том, и вина, и надежда.
— Я и ненавижу. — как-то буднично сказал он. — Теперь, спи.
Часть 3. Глава 41. Ненавистное существо.
Александр
Я потерял всё.
Друзей. Родных.
Став самому себе ненавистным существом, потерял смысл…
Своими руками уничтожил чувства…
Потерял себя…
Со мной осталась только мать. Кира.
Она рассказала мне том, где меня нашли, как пытались лечить. Поделилась, какие чувства испытывала, когда все попытки пробудить меня были тщетными. Объяснила, как они с Анной пришли к абсурдному решению перелить мне её кровь. Доказала, что другой возможности вернуть меня к жизни больше не было. Они не ожидали, что всё повернётся так…
Слушал спокойно, пробудившаяся во мне новорождённая сущность вампира в отсутствии главного раздражителя утихомирилась. Я почти пришёл в себя, но реальность стал воспринимать по иному. Без эмоций, без чувств…
Обуреваемый вспыльчивостью и горячностью, волнением и раздражением, гневом и яростью дух оборотня покинул меня, оставив после себя холодную пустоту.
На полное исцеление тела, больше не принадлежащего оборотню, потребовалось ещё несколько дней. Тело вампира восстанавливалось не так быстро, как хотелось бы. Могло, конечно, исцелиться мгновенно, но я не пил кровь. Не то чтобы не мог. Не пробовал. Не хотел… Любая кровь вызывала только отвращение. Холодная густая жижа со специфическим запахом железа отталкивала. Не вызывал отторжения только единственный вид крови, но его не хватило бы, чтобы утолить мою жажду. Кровь девушки, к которой когда-то относился по особенному. Появившись в её жизни приносил одну лишь только боль и разочарование. Теперь же стал жаждать только вожделенной жидкости, текущей по её венам. Кровь Анны стала моей манией. Я стал одержимым ею. Маньяком. И однажды мог принести ей смерть, ведь в нашу первую встречу в тот день, когда родилась сущность вампира, аромат именно этой крови с непреодолимой силой притягивал меня, невозможно было удержаться.