Дыхание Осени

Исьемини Виктор

– Я все равно могу спросить старину Рупельта, кто пригласил его сюда.

– Ну да, я предложила ему построить здесь часовню, чтобы дикари имели перед глазами пример истинной веры. А что такого? Они же все совращенные Гангмаром, их спасать надо!

– Кому надо?

– Кому... да вот старичку Рупельту как раз и надо. Потому он здесь.

– А, ну если так... а я думал, ты намерена обвенчаться в этой часовне.

– Если ты настаиваешь, - вампиресса хихикнула, - то я очень даже согласна. Ингви-и-и! Сколько можно

тяну-у-уть? Идем к Рупельту!

– Ладно, идем. В самом деле, почему бы и не обвенчаться прямо здесь! Что может быть священней этого места? Идем, а заодно мне нужно переговорить с Ранваром, не примет ли он к себе в племя сотню зенгедских детишек, потом мне нужно переговорить с Никлисом насчет ремонта "Тумана", и еще мне нужно переговорить...

Ннаонна взвыла сквозь стиснутые зубы. Ингви поглядел на вампирессу и решительно поправился:

– Но всем этим мы займемся после венчания!

***

Потом они стояли под сенью Белого древа, и серебристые шелковые листья звенели и пели над головой. Ингви и Ннаонна. Не было гвардейцев в сверкающих доспехах, не было трепета знамен, а жених и невеста были наряжены не в шелка и бархат. К часовне они пришли, лишь скинув доспехи... да и старик Рупельт не прихватил с собой в эту поездку парадного епископского облачения. Зато лицо престарелого клирика лучилось гордостью, когда он старательно выводил строки тщательно составленной брачной формулы.

Вокруг выстроились рыцари и солдаты, только что совершившие длительный марш. Пыль покрывала доспехи, но на усталых лицах были улыбки. Улыбались и шаманы... ветер, налетающий с моря, трепал кудлатые бороды, приподнимал полы грязных одежд. Старцы простирали посохи к древу и радовались, ощущая, как льющаяся из Древа сила наполняет янтарь, которым увенчаны посохи. Улыбался и старик Рангвар, его племя пополнилось сотней малышей, и, стало быть, народ возродится.

Ингви украдкой шепнул:

– Погляди, как разрослось Древо! Ручаюсь, его корни уже сейчас проникли глубоко и пробираются все дальше.

– Помолчи, - Ннаонна делала серьезное лицо, ей хотелось выглядеть скромной невестой.

– Оглянись, Древо уже сейчас меняет ландшафт вокруг себя, скоро оно будет стоять не на горном склоне, а на холме. Вокруг почва просядет. Древо имеет цель.

– Помолчи, ты мешаешь старичку.

– Пустяки, он увлекся и ничего вокруг не слышит. Лучше задумайся, что будет дальше. Древо будет расти и расти, его корни пронижут почву Мира, сделаются осью, вокруг которой он крутится, а Древо...

– Заткнись!
– прошипела девушка.

А епископ Рупельт в самом деле ничего не слышал, он был словно поэт, впервые читающий публике только что созданные стихи. Вдохновение владело им, отрывало от земли, поднимало к небесам, к белым шелковистым листьям, к солнцу...

– Да брось, представь себе! Весь Мир, огромный Мир, вращается вокруг Древа,

созданного богиней любви, вокруг...

Древо чуть заметно содрогнулось, длинная ветка склонилась над часовней, ниже, ниже, ниже... Гибкий побег изгибался и гнулся к паре, стоящей перед епископом, кончик закачался перед их лицами - на нем набухал бутон.

Рупельт закончил чтение, поднял глаза от пергамента и с улыбкой поглядел, как перед молодыми разворачивается, расправляет серебряные лепестки ослепительно-белый цветок.

– Весь Мир пронизан корнями этого Древа, - прошептал Ингви, - гляди!

За тридевять земель от устья безымянной реки, в Ливде перед алтарем стояли Джейем из Геведа и баронесса Лериана из Леверкоя, древний город не помнил свадьбы богаче и роскошней, чем эта. Ни Лериане, ни Джейему не нужна была пышность, просто им хотелось, чтобы вся Ливда, весь Мир знал: они любят друг друга и они счастливы.

В столице империи, в древнем Валлахале Алекиан обнял супругу и обещал, что отныне все будет иначе, он, император, нынче совсем другой... Алекиан обещал, что Санелана отныне будет счастлива с ним, она верила и плакала от счастья. На востоке, у самой гевской границы, в городе Аднор Кевгар с Глоадой позабыли о злобных выдумках и военных походах, им было хорошо вдвоем, и плевать хотелось на Мир, потому что они сумели стать Миром друг для друга.

В Геве в старом королевском дворце старик Гюголан превосходно проводил время с девицами Аттильдой и Вейной, они не думали о любви и избегали произносить это слово, однако им было хорошо вместе. Гезнур в этот день отсутствовал в столице, он отправился в Андрух, просить руки герцогской дочери. Он пока еще не знал, что девица хороша собой, умна и много слышала о его подвигах. При дворе правителей Андруха только и разговоров было, что о проделках молодого гевского короля. Юная дама давно искала возможности разузнать побольше об этом герое, которого при папашином дворе то проклинали, то превозносили до небес...

А тролль Дрымвенниль, хотя и был безмерно счастлив, но торопился покинуть армию Альды, чтобы возвратиться в степную крепость Лорда Внешнего Мира к ребенку. Тот стремительно набирал рост и вес, он уже теперь был размерами с очень крупного человека, сделался жизнерадостным, не по-тролльи подвижным, отличался острым умом, а информацию впитывал настолько быстро, что Дрым только диву давался. Вот что значит - с рождения среди людей, эльфов и орков! Дрым гордился ребенком... и чувствовал, что сам он снова наполняется новым знанием о Мире и населяющих его народах, о природе и божественных законах... словом, он наполнялся информацией, а у троллей это - путь к рождению дитяти.

Словом, жизнь продолжалась, Мир вращался вокруг Гунгиллина Древа, победа сопутствовала тем, кто любит... и, хотя истории да приключения завершаются, но жизнь продолжается, и конца не будет.