Дым и металл
Шрифт:
Ходьба становится плевым делом, как только мои ноги привыкают к чему-то другому, помимо педали газа. Сидячее положение, даже на такой короткий период времени, вызвало судорогу в мышцах. Такое ощущение, будто по телу прошлись отбивным молотком.
Все болит, но не так сильно, как в начале побега. Не думаю, что гордость позволила бы мне спокойно жить, если бы он не удался. Я должен был всадить пулю ему между глаз.
Сука!
Хотел бы я это сделать. Только об этом я и думал, когда выбирался из туннелей. У меня был шанс... у меня
Нужно было лишь нажать на курок.
Бах!
Это все, что требовалось. Я мог бы прикончить его.
Но не прикончил.
Тротуар проносится под нашими ногами, пока мы идем в сторону квартиры Эмили. Ступни моих ног в ссадинах и порезах. Каждый шаг кажется ходьбой по горячим углям. Честно говоря, я удивлен, что моя кожа еще не стерлась и не видны кости.
На улице ни машин, ни людей. Впереди через дорогу в метрах двадцати, рядом с двумя переполненными баками сидит худой черный кот. Он наблюдает за нами, вжав голову и оборонительно выгнув спину. Когда мы подходим ближе, я слышу его рычание и шипение. Ухмыляюсь. Бездомный кот примерно такой же пугающий, как и Эмили, когда я встретил ее.
Страх. Только и всего.
Подсознательно почувствовав сочувствие, я схожу с края тротуара на дорогу, но Эмили хватает меня за локоть в попытке затащить назад.
— Ты чокнулся? Не подходи к этому зверю.
Кот прячется за металлический бак и отказывается высовываться, даже выглянуть из любопытства.
— Почему же?
— Это бездомный кот, и явно не самый милый. Тебе потребуется укол от бешенства, если он поцарапает.
Я хмурюсь, а она устало улыбается.
— Это просто кот, — говорю я. — Как много вреда он может нанести?
— Вау. Ты и в правду не из этой части города, да? Мне ненавистно доносить это до тебя, Золотце, но животные здесь не совсем дружелюбны. Дашь им шанс, и они сдерут плоть с твоих костей.
Я смеюсь, удивленный тем, что мне все еще это удается.
— Иисусе. Ты такая мрачная.
— Это правда.
— Ты когда-нибудь хоть на секунду задумывалась, что, может быть (всего лишь — может быть), если ты уделишь им минутку своего времени, пожалеешь и чуть покормишь, то они не будут такими дикими?
Она фыркает.
— Сказал мажор.
Я останавливаюсь. Может быть, это из-за усталости, что сделала меня экстра раздражительным, но ее слова задевают меня. Мажор? Чушь собачья.
— Ой, извини. Значит, из-за того, что я родился в состоятельной семье, я нихера не знаю о «реальном» мире, верно?
Эмили сконфужено разворачивается ко мне лицом.
— Нет…
— Я — офицер полиции Нью-Йорка, Котенок. Я видел такое количество дерьма, что ты даже представить себе не можешь. — Я обвожу рукой вокруг нас. — Это место — твой район — чертов рай по сравнению с некоторыми местами, где я побывал. — Я делаю паузу, а затем усмехаюсь. — Мажор. Что за бред. Этот кот с удовольствием гулял бы по парку. Но попробуй «погулять»
— Я не это имела в виду. То есть, я это имела в виду, но не так.
Я закатываю глаза. Да, будто в этом есть хоть какой-то смысл.
— Я пытаюсь сказать: это общеизвестно, что нельзя подходить к одичавшим животным. Они опасны, не говоря уже об угрозе для твоего здоровья.
Я улыбаюсь от иронии всей этой ситуации. Эмили наставляет меня, рассказывая об опасности для моего здоровья? Бывает же такое. Эта девушка — магнит для катастроф.
— Интересный совет ты выбрала, чтобы дать мне, — говорю я, следуя за ней. — Если бы ты прислушивалась к себе, то никогда бы не попала в подземелье.
— Ага, что же, да, я не следую советам — даже своим собственным.
Она искоса смотрит на меня, и я чуть не запинаюсь о свои же ноги. Будь я проклят. Тусклые уличные фонари едва освещают черты ее лица, но даже так она чертовски красива. Она довела себя до грани полного истощения, и до сих пор от ее больших красивых глаз и впалых щечек внутри меня что-то сжимается.
— Кроме того, я рада, что последовала за тобой. — Она опускает взгляд на тротуар. — Я бы не хотела, чтобы ты проходил через это в одиночку.
Я начинаю задаваться вопросом, а смог бы пройти через все сам? Мысль о том, что Эмили не было бы со мной, кажется... не знаю... невообразимой.
— Мы на месте, — вздыхает она, толкнув ворота из металлических прутьев, висящих на четырех петлях. Они скрипят и пищат, пока открываются, и это вынуждает меня прижать руки к ушам, чтобы заблокировать резкий звук.
— Это твой дом? — Опустив руки, я оглядываюсь по сторонам. Тут не о чем особо говорить. Это не самое хреновое место, которое я видел, но как только все закончится, она точно съедет. Тут ненадежно, небезопасно, даже нет нормального забора. Неа. Это неподходящее для нее место.
Эмили с легкостью ведет меня по зданию. Ей комфортно среди потрескавшейся краски на стенах и кое-где отсутствующей плитки на полу. Пока мы идем, я заглядываю в совершенно пустые коридоры и моргаю всякий раз, когда мерцает лампочка. Нет никого, кто мог бы остановить нас, никого, кто может попросить предъявить удостоверение или выяснить, куда мы направляемся. Это ставит меня в тупик. Что, если бы мы были убийцами? Я содрогаюсь от этой мысли. Есть ли дети в этом здании? Если есть, то как насчет них? Здесь нет детских площадок, нет травы или деревянных качелей.
— Ты выглядишь очень встревоженным, — замечает Эмили, отвлекая меня от раздумий.
Она смотрит на меня через плечо в тот момент, когда я в ужасе отвожу взгляд от судебного предупреждения о запрете на двери, которую мы прошли секунду назад. Крепко прижимаю руку к телу, пока мы поднимаемся по лестнице. Я предпочел бы облизать поручень эскалатора в аэропорту, чем прикоснуться к этому.
— Странное место, — признаюсь я, выглядывая за перила лестницы, по которой мы поднимаемся. И я не шучу. Внизу куча мусора.