Дым в глаза
Шрифт:
«Мне не до формул. Я сдал одну контрольную работу, проклял математику и получил еще академический отпуск на год. Дали!
У меня есть какая-то общественная работа: где-то я кого-то агитирую, воспитываю. А вот кто меня самого будет воспитывать?
Для одних я студент — сам умный.
Для других я футболист — человек пропащий.
Когда я встречаюсь со своими бывшими товарищами студентами (а встречаюсь я редко), мы говорим только о футболе».
«Прошло два
Каждый раз, выходя на матч, я полтора часа ношусь по полю, нервничаю, ругаюсь, меня бьют по ногам, толкают… Ради чего я это делаю? Ради того, чтоб орал стадион? Вот если там Лена Соколова, если она это слышит!.. Тогда стоит.
Ты о ней мало думаешь. Ты только сейчас ее вспомнил. Верно? Да.
И неверно.
Как-то подсознательно, автоматически, не признаваясь самому себе, ты ищешь ее взглядом на трибунах стадиона, в толпе поклонников и поклонниц «Спутника». Когда ты в ресторане с красивой девушкой, тебе хочется, чтобы за соседним столиком сидела Лена. Когда с тобой хотят знакомиться, а ты не хочешь, приходит мысль: вот бы Лена это увидела!
Ты объездил всю Европу. Ее журналисту с тобой не сравниться. А может, ее журналист писал отчеты о наших матчах? Об Игоре Серове?
Тебе приходит много писем. И каждый раз: «Вдруг от нее!»
Может, Лена не признает футболистов? Но, допустим, я нашел не только четырнадцатое доказательство, а еще четырнадцать. Ну, дали бы мне доктора. Ну, знали бы меня пять тысяч человек. Ну, еще с десяток тысяч слыхали бы о моем существовании. Дело не в деньгах (их у меня хватает), не в почете (мальчишки, например, дразнят друг друга: «Профессор»). Но ведь меня знает весь Союз! И все крупные города Европы.
Побыла бы Соколова на одном из моих триумфов! Услышала бы, как вопит, неистовствует стадион, когда я забиваю гол! Увидела бы, как люди обступают автобус, толкаются, давят друг друга, чтоб посмотреть, как мы выходим!
Весь сезон, полгода, почти в каждом номере газеты, что получает она, упоминается моя фамилия.
Знаете ли вы, гражданка Соколова, кем стал тот мальчик, которому вы сделали снисхождение, целуясь с ним в подъезде?
Помните ли вы, гражданка Соколова, как мы шли по улице, когда я вам признался в любви? «Победу» везли разбитой в кузове машины. Символично. Вы разбили мою победу.
А манекены, что стояли очень довольные в витрине? Еще бы, на одном было ужасное платье, но стоило 370 рублей, а костюм на другом — 1 800. Я был тоже перед вами манекеном. Вы думали, что знаете меня и цена мне стандартная, средняя. А, пожалуй, вы просчитались, Соколова! Серов стоит миллионы. Поняли ли вы это, Лена Соколова? Вы упустили «своего принца», о котором мечтают все девушки.
Или…
Помнишь, Игорь, что ты записал однажды, года два тому назад?
«Мы можем сделать очень много. И нами все будут восхищаться. И смотреть на нас восторженными глазами. Кроме одной-единственной…»
ГЛАВА IX
ЛЕНА СОКОЛОВА
Но Серов ошибался. За ним следили.
Сначала все воспринималось как анекдот. Футболист-математик. Высчитывает траекторию удара. Но Серов круто пошел вверх.
Ей хотелось побывать на одном из матчей. Останавливало странное, невероятное опасение: вдруг он ее увидит?
Прошло два года. Она повзрослела, поумнела. Успела полюбить журналиста, а потом уйти от него. Она стала проще с ребятами, но те ее побаивались: Соколова могла «срезать» кого угодно.
Как-то в одной незнакомой компании зашел разговор о футболе. (Начинают всегда со спортивных тем, ибо тут каждый уверен, что он во всем разбирается.) Моментально всплыло имя Серова. Лена упомянула, между прочим, что Серов был когда-то в нее влюблен. И сразу подумала: «Зачем я это сказала?» На нее устремились ехидные взгляды. И мрачный рыжий парень из породы корифеев-пятикурсников, не обращаясь ни к кому, так просто поделился наблюдением, что у всех красивых девушек первая любовь обязательно или Жерар Филип (он же был недавно в Москве), или Олег Стриженов, или Рашид Бейбутов, или Игорь Серов.
Конечно, потом она расквиталась с рыжим пятикурсником. Но она поняла, что феноменальная карьера Серова настолько подняла его, он кажется таким недосягаемым, что, простите, ей уже не верят.
Лена несколько раз была на стадионе. Кругом или ругали Серова индивидуалистом, лентяем, или называли его тараном, на котором «Спутник», мол, и держится. Ей запомнился один паренек, который ехидным тонким голосом вопил: «Ругаете Серова, говорите, что играть не умеет, но почему всюду Серов? Почему сами все время говорите о нем? А? Вот увидите! Сегодня будут три штуки Серова как пить дать!»
Да, Серов ошибался. За ним следили. Очень внимательно. И когда он был на поле и когда сидел в президиуме больших собраний.
И ей все больше хотелось увидеть Игоря, человека, головокружительно поднявшегося вверх. Она представляла, как покраснеет Игорь, когда она войдет. Примешивался некоторый страх: а вдруг он ее уже не любит? Что ж, встретятся, как старые товарищи! На это и надо рассчитывать. А там посмотрим!
И, наконец, она решилась увидеть Серова. Она сняла трубку и твердо, спокойно набрала номер его телефона. Выяснилось, что он живет уже в другом месте. Номер? Пожалуйста.
Там длинные гудки. Она звонила еще два раза. Длинные гудки!
Слишком много для него чести — трижды звонить и не заставать!
Но через два дня она опять позвонила. Короткие гудки. Перезвонила — длинные. Она поняла, что не она одна пытается дозвониться.
Ей все больше хотелось его увидеть. Но Серов был неуловим. Когда она со знакомым студентом приехала в «Спутник», команда выступала в Ленинграде. Потом Серов был в Киеве. Потом улетел с командой в Швецию, в Германию, потом был где-то в санатории.