Дым в горах
Шрифт:
Ануш тяжело вздохнула, отпуская руку мальчика.
– Что такое? – спросила она.
Тот покачал головой, опускаясь на землю. Арамик лег на спину, скрепив руки на животе. Он закрыл глаза, но заставлял себя оставаться в сознании и не засыпать. Сведя брови вместе, он сжал глаза, не позволяя слезам выбраться из его глаз. Девочка легла рядом, глядя на мальчика, который, оставаясь неподвижным, продолжал молчать. Его пальцы нервно барабанили по белой рубашке, отстукивая ритм песен, кружащихся в его голове. Он только хотел ощутить присутствие мамы рядом, и с закрытыми глазами ему это удавалось легче. Он почти слышал ее голос, но каждое ее
– Я соскучился по маме, – произнес он сдавленным голосом, и его рот вмиг превратился в тонкую линию, а соленые слезы упали на мягкие щеки, падая на землю. Ануш повернула голову к нему и подушечками указательных пальцев вытерла его нескончаемые слезы. Мальчик продолжил плакать, не открывая глаз, стараясь вспомнить маму. Но он не мог. Больше не мог. Его старшая сестра улыбнулась и посмотрела на голубое небо.
– А как же папа? По папе ты соскучился? – спросила Ануш, смеясь. Это единственное, что она могла сделать сейчас, когда их уже нельзя было вернуть и можно было лишь помнить. Вечно помнить.
Их мама с папой являлись для них чем-то большим, чем просто родителями. Теперь их ангелы-хранители, стражники их неспокойного сна, были их друзьями, любимыми. Научили жить и дышать спокойно, даже в таком малом возрасте, относились к детям, как к равным. Они были создателями будущего, принеся в мир двух последователей своей веры, своего народа, они продолжили ясную ледяную дорогу. Дети становились ростками будущего, лепестками, со временем собирающими целый бутон, сулящий радость, надежду. Из-за них и ради них человечество, народы, принципы и устои продолжали жить, в них цвели традиции. В них дышала колыбель цивилизации.
– Соскучился. Но по маме больше, – жалобно ответил Арамик.
Девочка рассмеялась, стараясь развеселить брата. Зная суровую правду, живя под натиском тяжелой невидимой стены, она смеялась. Смеялась так, будто никогда в жизни больше не засмеется.
– Мы скоро их увидим? – спросил мальчик.
Ануш повернулась к брату и улыбнулась ему.
– Да, Арамик. Совсем скоро. Но нам нужно идти дальше, чтобы добраться до них быстрее, – соврала Ануш.
Она почти привыкла к этой лжи, сама даже поверив в нее, но лишь наполовину. Ей не верилось, что они останутся живыми к концу истощающей, безжалостной дороги, ведущей к свету, и Ануш лишь ждала встречи с семьей, смотрящей с болью сверху на детей. Их оборона слабела, как и сами дети слабели с каждой минутой все больше.
– А ты скучаешь по ним, Ануш?
Девочка перестала улыбаться, взглядом прожигая облака, витающие над ними. С укором посмотрев на небеса, она прикрыла глаза на пару секунд, рукой сжимая пижаму в районе своего сердца. Оно будто физически разрывалось на части, и эту боль больше нельзя было избегать, игнорировать, она жила внутри, поглощая все больше света. Эта невыносимая боль вынуждала жизнь сдаться ей, но та не сдавалась. Как и Ануш.
– Ты не представляешь, как, – прошептала девочка, кусая губы.
Эти слова дались ей с таким трудом, что Ануш громко выдохнула, глазами рисуя круг. Так она старалась успокоить себя, представляя качели. Ветер играл с их волосами, пытаясь уберечь от слишком сильной жары.
– Вы армяне? – прозвучал тусклый мужской голос.
Ануш вскочила, прикрывая Арамика своим телом, и посмотрела на незнакомого парня, смотрящего на них безжизненным взглядом. Крепкая рука, вся в грязи, крепко держала живот, словно незнакомец испытывал боль, а губы были приоткрыты. Его грязная рубашка была помята и испачкана кровью. Мужчина тяжело дышал, разглядывая детей.
– Пожалуйста, оставьте нас, – громко и как можно более уверенно произнесла Ануш. Но ее голос все же дрогнул, выдавая ее страх. – Мы всего лишь хотим дойти до Грузии.
Молодой человек издал смешок и, чуть корчась в боли, тяжелым шагом подошел к детям, упав на колени перед ними. Он глубоко вздохнул, крепко обнял неподвижную девочку и громко зарыдал. Его плечи затряслись, и весь он содрогался в физической и моральной боли, обнимая единственных, кому мог довериться теперь. Ануш опустила голову и неуверенно, но все же положила руку на голову мужчины. Погладив его кудри, она ощутила, как мужчина потихоньку успокоился и поднял глаза на девочку. Взглянув на нее, как на сокровище, он посмотрел на выглянувшего из-за спины сестры мальчика и улыбнулся светлой, ребяческой улыбкой. В них он видел будущее своего народа, остатки чистого, настоящего в этом мире, и никак не мог наглядеться на них. Ведь в них он видел и брошенных Богом детей, оставшихся одинокими в этом жестоком, страшном мире. Ему хотелось спрятать их в карманах своих порванных брюк, оградить от беды, защитить. Но все, что он мог делать, это смотреть на Ануш и Арамика в безмолвном восхищении, мысленно непрерывно молясь, чтобы они остались нетронутыми этой грязью человечества. Его глаза были наполнены любовью, страхом, но больше всего ужасом, который он больше не мог забыть. Его тоже покарала судьба, кажущаяся когда-то давно, в самом детстве, другом.
– Я тоже армянин! – из последних сил восторженно произнес он с великой гордостью, вынимая из кармана цепочку с деревянным крестом. Его голубые глаза остановились на нем, а затем парень вновь посмотрел на девочку, которая завороженно смотрела на волшебный предмет в руках юноши. – Меня зовут Рубен. Рубен Даванян.
Подняв крест, он раскрыл кровоточащую рану в животе, которую тут же увидела Ануш. Она подошла к Рубену и рассмотрела ее внимательнее. Рана оказалась довольно глубокой, и девочка остановила взгляд на Рубене, сводя брови вместе.
– Кровь нужно остановить, – сказала девочка, переглядываясь с Арамиком, смотрящим на своего сородича.
Она опустила взгляд на свою пижаму, спускающуюся почти до пола, и затем вновь на Рубена. Тот, будто прочитав ее мысли, быстро покачал головой.
– Нет-нет, все само пройдет. Со мной все хорошо, – отрезал Рубен и слабо улыбнулся мальчику. Через мгновение он его лицо потускнело и он резко взглянул на Ануш. – Как вы выжили?
Девочка присела к нему, пожимая плечами.
– Нас спрятали… А потом мы убежали, – произнесла она.
Мужчина опустил голову, играясь с землей.
– Есть другие выжившие у вас? – тихо спросил Рубен.
В его голове крутились отрывки криков, самых разных слов и движений, и он изредка дергался, словно его ударяли током. Взгляд мужчины был направлен в пустоту, и перед его глазами происходили совершенно другие события, которые он предпочел бы забыть, но не мог. Они навсегда впечатались в его память и оставили свой вечный след, который стереть уже было невозможно.
– Я не знаю точно. Но я больше никого не видела, – ответила Ануш.