Дыши в такт со мной
Шрифт:
Она была дико угловатой, неловкой, трусливой и пряталась за него каждый раз, как видела мужчину без футболки.
У неё была белая, практически восковая кожа, на которой так отчётливо проступали тёмно-синие глаза.
Логан мотает головой, пытаясь выбросить ненужные мысли из головы.
Он не позволял себе думать о девушках слишком долго, чтобы теперь сдаться.
Она возвращается через двадцать минут.
Он уже успевает вновь развести костёр и вскипятить воду, открыть консервы
Логан ненавидит её.
Ненавидит её взгляд, её руки, что так и норовят дотронуться до него, ненавидит её глаза, её длинную шею, её узкие запястья, её игривую улыбку, её длинные волосы, что попадают ему на лицо, когда он стоит рядом.
Ненавидит то, как она хвалит его способности открывать консервы, разводить огонь и находить самые дешёвые хостелы.
Ненавидит её машину, её одежду, её разговоры и понимает, что уже не может жить без этого.
Он собирался уйти несколько раз за последние дни.
Просыпался, лежал и боялся шелохнуться в ожидании того, что его тело каким-то образом без его же участия сможет трансгрессировать в другую реальность.
Ему пора ехать дальше.
Он не может оставаться здесь вечно, пока ещё есть деньги, нужно ехать в Европу, нужно найти комнату, устроиться на временную работу и наскрести ещё немного, если он собирается прожить ещё хотя бы месяц.
Он дал себе три дня.
Три последних дня рядом с ней, включая этот.
В голове уже роились сценарии их расставания.
Он скажет ей о том, что уезжает, а ночью оставит одну.
Он заставит её вернутся в Табаско, где её ждёт машина, и только там скажет, что уезжает.
Они вернутся в Табаско, и он сбежит ночью, когда она будет спать, или сбежит днём, отправившись куда-то, или скажет ей, послав на все четыре стороны.
От этих мыслей у него начинала болеть голова.
Он думал о том, что больше не будет часами слушать глупые рассказы о моде, туфлях и помадах.
Не сможет больше никому рассказать о том, что Монте - Альбан культурное наследие ЮНЕСКО, не будет бродить по Теотиуакан и с небрежным видом вести повествование этих мест.
Больше не будет двух спальников, двух банок консервов за один присест, поливания горячей воды на её голову.
Больше не будет её блеска для губ, её длинных ног, её улыбки, её запаха, её смеха, её восторженного взгляда.
Разве не этого он хотел?
Логан ненавидел себя за то, что сломался и позволил ей стать его попутчиком.
Он ведь неслучайно пытался сберечь себя от душевных ран, зачем пошёл на попятную?
– О чём ты всё время думаешь? – Джордан вырывает его из мира роящихся мыслей, облизывая вилку.
Улыбнувшись, она подвигает свой спальник ближе и устремляет на него сосредоточенный взгляд.
– Я думаю о том,
– О, рассказы об этом больше по твоей части, - улыбается Джордан. – Ты у нас мистер Всезнайка.
Логан слабо улыбается, утыкаясь взглядом в жестяную банку.
Она ещё несколько минут сверлит его восторженным взглядом заинтересованных глаз, даже не подозревая, что через три дня его след в её жизни остынет.
~***~
В своей жизни Брендон Брикман никогда не делал лишь несколько вещей.
Он никогда не ел в постели, ведь крошки, это смерть нового поколения.
Они, будто ртуть рассыпаются по всей постели крохотными шариками и их не выудить из укромных уголков даже пылесосом.
Он никогда не смотрел новости утром понедельника, день итак обещал быть тяжёлым, совершенно ни к чему лишний раз убеждаться в том, что мир отвратителен, богачи отнимают последний хлеб у бедных, дети умирают от неизвестных болезней, а юный знаменитый подросток опять напился в клубе, и его рвало в сумочку подружки.
И последнее, что он никогда не делал.
Никогда не заходил в кабинет, Джейми Найман по собственной воли.
Она вызывала его пару раз в тот год, когда он только устроился.
Хотела отчитать за плохо сделанную работу его предшественника и требовала полной отдачи делу.
В те времена она надеялась на место главного редактора и потому, старалась пропустить через себя каждого нового сотрудника.
Она изучала их досье, отчитывала за мелкие нарушения и угрожала крупными провинностями в будущем, урезала зарплату, отвешивала бонусы за правильное поведение и улыбалась, когда проходила мимо.
Сейчас Джейми Найман стала затворником собственного кабинета.
Проходившие мимо сотрудники больше не видели её зоркого взгляда, роскошных костюмов и не слышали колких замечаний в свой адрес.
Джейми превратилась в тень той женщины, что когда-то пыталась восседать в этом кресле.
К примеру, сегодня на ней были обычные чёрные брюки, слегка жавшие в талии, ведь она поправилась на пару фунтов и свободная водолазка, скрывающая выпирающий животик, скопивший в себе продукты невротиков: чипсы, попкорн, мороженое.
Брендон постучал в дверь её кабинета, когда на часах было почти семь, и она собиралась свернуть последнее окно в компьютере и, осмотрев свой заваленный документами стол, уйти домой.
Она бросает на него небрежный взгляд, он замечает, как её некогда идеальные волосы, пышущие совершенством, собраны в небрежный хвост и кажется, отливают вовсе не блеском вороньего крыла, а сальным потом.
– Джейми, - неловко улыбнувшись, Брендон приоткрывает дверь и просачивается в кабинет, как бы желая превратиться в невидимое пятно.