Шрифт:
1 часть
Я свободен: в моей жизни нет больше никакого смысла – все то, ради чего я пробовал жить, рухнуло, а ничего другого я придумать не могу.
Жан-Поль Сартр
Пролог.
2001г.
Боже,
Она так устала.
Закрыть бы глаза. Хотя бы на секунду.
Больше нет сил, противиться желаниям слабого тела, закрыв глаза, Флор позволяет себе опустить голову и на секунду выпасть из реальности.
Её будит запах корицы.
Лёгкий, почти неуловимый среди едких запахов антисептиков.
С трудом заставив себя открыть глаза, Флор посылает слабую улыбку Доре.
– Ты выглядишь такой усталой детка, - бормочет женщина, трясущимися руками смачивая вату спиртом.
Когда-то Флор училась у неё.
Восхищалась каждым лёгким, неброским движением её рук, а теперь Дора превратилась в мятый халат и старый, слишком большой для её головы колпак, из-под которого виднеются тёмные кудри, покрытые сединой.
– Всё в порядке. Тебе нужно поторопиться.
– Дора, когда будет готово?! – визг сменщицы Флор вырывает её из полусна.
Резкий, разрывающий перепонки голос даже Дору, самую терпеливую женщину на свете, заставляет вздрогнуть.
– Секундочку, секундочку милая.
– Быстрее!
Флор раздражённо закатывает глаза, водружая руку на подлокотник кресла.
– Всё будет отлично, ты ведь уверена в том, что делаешь?
Улыбнувшись, Флор кивает в ответ.
– Никогда в жизни ещё не была так уверена.
Дора улыбается в ответ и, закрыв глаза, Флор окончательно просыпается, когда в её истёртую временем кожу входит игла.
1 глава.
2013г.
– Я поверить не могу, что ты вот так просто уехал! – швырнув мокрое полотенце на пол, Клео вперивает руки в бока, ожидая ответа на том конце телефонного провода.
– Детка, ты же знаешь, время - деньги.
Время – деньги.
Клео хотелось разбить что-нибудь в радиусе пяти метров, когда она слышала эту фразу.
И почему Рассел так её обожает? Или просто употребляет по любому поводу, чтобы вывести её из себя?
– Рассел, заедешь за мной в восемь и поужинаем?
– В семь тридцать, время – деньги.
– Рассел, хочешь посмотреть кино?
– Что за глупости? Я не могу терять драгоценные минуты, время – деньги.
– Может, поедем в отпуск вместе?
– Я не могу отправляться в отпуск, время – деньги.
Закрыв глаза, Клео сосредоточенно считает до десяти, на том конце повисает
Он мог так часами висеть на телефоне, читая контракты и крича на ассистентку, а Клео могла дуться на него, делая вид, что не простит после первого же «извини».
– Ты ведь знаешь, что сегодня мой первый день.
– Детка, это не твой первый день. Ты вступила в должность ещё месяц назад.
– Но, сегодня я впервые останусь одна! Без мамы, то есть сегодня мой первый день, - Клео кусает губу, в ужасе думая о том, что придётся открыть шкаф, и самой выбрать первый костюм в свой первый одиночный день.
Эвелин не воспитывала в ней маменькину дочку, но, тем не менее, без неё Клео чувствовала себя на работе, словно голой в незнакомом обществе.
Раздражённо вздохнув, Рассел бьёт рукой по папке с бумагами и страницы издают болезненный стон.
– Я же сказал повернуть налево после 14 улицы! Ты знаешь, что такое лево?!
Зажав уши пальцами, Клео переключается с громкой связи и, прижав телефон к уху, начинает шептать старую колыбельную, надеясь, что это успокоит очередной психоз Рассела.
– Звёзды на небе зажглись, солнце ушло за туман, глазки скорее закрой, не буди в тишине ураган…
– Господи, Клео, ты думаешь, мне это поможет? – шипит Рассел, едва сдерживая крик.
Зажмурившись, Клео опускается на диван, искусственная кожа болезненно скрипит под весом её тела.
Заставляя себя улыбнуться, девушка сжимает руку в кулак.
– Всё в порядке Рассел, успокойся.
– Мой контракт с японцами прогорит, если я не успею! Это твой последний рабочий день кретин!
Рассел менял водителей каждые две недели.
Ассистенток каждые четыре дня.
И дело вовсе не в его характере, нет. Просто почему-то все люди, что его окружали, были ужасно глупыми. Даже Клео, но она предпочитала скрывать свою глупость за молчанием, а остальные не желали держать язык за зубами и ежедневно его расстраивали.
– Рассел…
– Всё, мне некогда. Видимо дальше поведу сам, остановись! Пока.
Клео едва открывает рот, чтобы попрощаться, когда на том конце раздаются короткие гудки.
– И я тебя люблю… - прижав трубку к шее, Клео несколько секунд бездумно взирает на люстру в форме хромированного ветвистого шара с галогеновыми лампочками внутри, что могли менять свет от нежно-жёлтого к тёмно - зелёному.
Она прищуривается, делая вид, что детально изучает вазу, набитую хрустальными шариками, пытаясь отключиться от реального мира с помощью гудков телефона.
Где-то в подсознании раздаёт тонкий писк, умоляющий положить трубку, а вдруг ей кто-то звонит?
Клео заставляет себя вернуться в реальность. Теперь сидеть часами в забвении телефонных гудков небывалая роскошь.
Отключившись, девушка кладёт трубку на стол перед собой и устремляет на неё суровый взгляд.
Прижав ладони к подбородку, Клео несколько минут не сводит пристального взгляда с источника криков Рассела.