Дыши
Шрифт:
– Ты красивая и молодая, не называй себя «тётей», – попросил Антон, хмурясь.
– Не делай мне комплименты, – тут же огрызнулась я. – Мы здесь не за этим.
– А за чем?
Хм, действительно.
Я посмотрела на изображение Будды на одном из календарей за позапрошлый год, висящим
Мы здесь – чтобы перестать плодить иллюзии. Относительно своей дальнейшей счастливой жизни.
– Ну, если коротко, я быстро порешаю твои проблемы – и направлюсь на тот свет с чистейшей кармой, – буркнула я, отворачиваясь. – У меня все схвачено. Пусть только попробуют вернуть меня обратно.
Жрец
Антон зажмурился, и его сердце пропустило удар. Он тут же начал судорожно вспоминать имена.
– Эльза. Элайджа. Эванесса.
Хм. А есть такое имя?
Лада скептически наблюдала.
– Ты перечисляешь имена, чтобы не уйти в психоз?
Она была умна, эта официантка.
– Почему ты хочешь умереть? – Антон покачал головой. – Здесь ведь так…
– Чудесно? – перебила она с издевкой. – Если скажешь, что на Земле жизнь – зашибись, я тебя все-таки пристукну.
Антон помотал головой.
– Я не хотел говорить, что здесь хорошо.
– Потому что это лютая ложь, – поддакнула Лада.
– … я просто хотел сказать, что… – Антон прикусил язык, чуть не сморозив глупость про смертный грех. – Ну, все не так плохо. Наверно. Ты не выглядишь смертельно больной.
– Но я и не выгляжу смертельно здоровой, – Лада хмыкнула, отпивая холодный чай. – Хочешь, открою секрет? Биполярка не лечится.
– Но с твоей болезнью можно жить! – возразил Антон. – Тебя не бьет судорогами,
– Необязательно иметь столь явные симптомы, чтобы жить в отчаянии, – возразила она. – Мне невыносимо находиться с собой в голове.
Антон свел брови максимально сурово. Ему казалось, грозный вид шизофреника, сидящего напротив и совестливо цокающего языком, ее выведет на путь истинный.
Но Лада даже не смотрела в его сторону.
Ее прорвало. Слезы потоком неслись по щекам, градинами заливали рот, мешали дышать. Она будто превратилась в водопад.
– Я так долго ждала, – ревела она, задыхаясь, – что хоть кто-нибудь, хоть какая-нибудь гадина мне скажет правду. Что угодно, помимо этих насквозь лживых слов, что все будет хорошо, что мир прекрасен, что это дар, что мы должны прыгать по радуге и быть благодарны. Но за что благодарны?
Антон отвернулся, не выдержав ее взгляд.
– Я каждый день, всю эту грёбанную жизнь только и делала, что отдавала, – продолжала она, скрепя зубами. – Только и делаю, что отдаю! Меня учили отдавать! Все эти пророки, в какую религию не ткни, все они только и твердят, что надо отдавать – и тогда ты будешь счастлив. Но посмотри! В какой из вселенных счастливая физиономия выглядит так? – она клыкасто улыбнулась, расширив глаза до двух блюдец. – Я постоянно. Отдаю любовь. И что получаю? Знаешь, на что похож мой мир? Будто меня заперли в цирке. В кунсткамере! И подключили ко мне кучу трубок! И мною питаются! – она снова зарыдала, спрятав лицо в ладонях. – Я больше не могу. Надоело. Этот мир ужасен. Мне так надоело.
Конец ознакомительного фрагмента.