Дыши
Шрифт:
Мы успешно перелезли через забор, первыми полетели наши сумки.
– И все же, зачем он здесь? – спросила меня Жаклин.
– Я не знаю, чувствую, сегодня вечером будет жарко, – выдавила я смешок.
Всю гостиную окутал дым сигарет. Я не обращаю внимания на разговоры, на звук работающего телевизора, на звуки гитары. Я углубилась в свои мысли и вот-вот из меня хлынут слезы. Никто из присутствующих не знает, что мне пришлось пережить несколько лет назад, никто и не догадывается, что я постепенно мысленно возвращаюсь в прошлое. С каждой секундой я ухожу в себя. Я не могу смириться с тем, что все скоро изменится. Во мне столько агрессии воспитали за столько лет, что мне иногда кажется я скоро выплесну ее в этот мир, не оставив живого места. Я ненавижу его. Мой отец. Ненавижу.
– Эм, хочешь? – Жаклин протягивает мне бутылку с пивом.
– Что? Нет… – отказываюсь
– Брось, Эмили, расслабься! – крикнул Сэм.
– Черт, я же сказала, что не хочу, – я встала с дивана и направилась на кухню.
Мысли путались в голове, и я чувствовала, как в горле застрял комок. Я подошла к окну. Солнце, садившееся за горизонт, ослепило меня. Я зажмурилась и потерла глаза. Вид из окна выходил прямо на маленький берег океана. Виднелся причал, а вдали была неизвестность. Розовое небо просачивалось сквозь ветви сосен. Пляж посыпан желтым песком, встречаются небольшие камни. Пальцы ног проваливаются в толщи песка, остаются следы на поверхности. Он до того мягкий, что кажется, будто идешь по большому пуховому одеялу. Он уже успел остыть, так как не него больше не попадают лучи солнца. Когда вода охватила голеностоп, тело вмиг покрылось сотнями мурашек. Я захожу все глубже, глубже. С каждым шагом, я ощущаю дикую боль. Каждый синяк начинает ныть, а царапины – щипать. Если бы с самого рождения на моем теле оставались отеки, раны и синяки, мой цвет кожи был бы пурпурного оттенка, на котором видны тонкие полоски красного. С каждой новой волной боли, я вспоминаю ситуацию, по которой получила то или иное повреждение. Когда вода касается подбородка, скатывается слеза. Она растворяется в соленой воде – исчезает. Я нахожу в себе силы сделать еще один шаг. Вода коснулась нижней губы, скоро я захлебнусь. Мои губы начинает щипать, я почувствовала привкус океана. Еще один шаг – обрыв. С головой до ног я падаю в бездну. Я камнем падаю на дно. Мое уставшее тело порхает в воде, волосы красиво развеваются, закрывая лицо. Здесь так тихо. Ни единого живого существа, ни водорослей, ни рыб. Что это за место? Почему я еще не коснулась дна?
Я не заметила, как мои мокрые щеки вмиг стили очень горячие, а руки наоборот – словно лед. Я задыхалась, глотая слезы. Я все также стою у окна, смотрю вдаль. Это всего лишь мои мысли, дурацкие мысли. Я думала о суициде? Нет. Скорее это наглядное представление моей жизни. Я действительно тону. Вытирая рукавом толстовки соленые слезы, я резко разворачиваюсь, обхожу кухонный стол и становлюсь в дверном проеме.
– Пойдемте, искупаемся?
Ко мне приковался взгляд Эвана. Он резко заглушил инструмент и внимательно осмотрел меня. Остальные тоже оторвали взгляд от экрана . Я почувствовала неловкость, когда 5 пар глаз таращились на меня. Для меня было неожиданностью, что вообще скажу это вслух. Мне нужен повод отвлечься. Я устала думать об отце, о предстоящих мне происшествий. Например, как встреча. Я не хочу его видеть, я не хочу, чтобы он вообще знал о моем существовании. Я не хочу видеть его, целующегося с моей матерью. Почему я так уверена, что она любит его – она пишет, точнее, писала ему письма, приезжала к нему на свидание в тюрьму. Дэвид не знает, я молчала, как убитая. Не дожидаясь ответа, я поспешила открыть входную дверь. Скидывая по пути свою толстовку, я начинаю плакать. Благо я надела под верхнюю одежду майку, а на низ – шорты. Мои ноги сами несли меня к голубым водам. Как только мои пальцы ног коснулись мокрого песка, я услышала позади себя радостные голоса. Мимо меня пронеслась фигура. Не успела я повернуть голову, как раздался хлопок об воду и соленые брызги полетели в моем направлении. Бегущий по причалу Сэм заставил меня расплыться в улыбки и прогнать все негативные мысли. Следом за ним пронеслись, держась за руки Жаклин с Оливером. Я сделала полшага назад и подставила руки, чтобы меньшее количество капель коснулось моего тела.
– Догоняй, – сказал Джейк, пройдя мимо меня.
Он исчез под водой и выплыл в метре от ребят.
– В этот раз подстраховалась?
Я почувствовала его дыхание у себя на правом плече. Его тихий голос пробрал меня до каждой клеточки моего организма. Внутри все перевернулось, я точно могла слышать бешеные удары своего сердца. Он имел ввиду мою одежду – она полностью закрывала мои побои. Разодранные коленки уже зажили, остался только белый след от ран. Мои глаза смотрели в одну точку, мое тело онемело, пересохли губы. Мое имя произносили ребята, но я даже не могла разглядеть их лица. Эхом раздаются голоса, шум волн стал затухать. Я невольно обернулась и поняла, что Эван больше не стоит за моей спиной. Он сидит на крыльце дома и докуривает сигарету. Странно, но я
– Вторая попытка так же – неудачно.
– Значит, я все же для чего-то живу.
Мы лежим на дне рампы, смотрим на звездное небо. Как странно, что я до сих пор жива. Несколько часов назад я лежала на земле без памяти, без попытки дышать и мыслить. Мое внезапное исчезновение в воде – словно фокус. Зачем я вообще пошла в воду, если чувствовала себя плохо? Жалкие мысли о том, что это пройдет, превратились в дым. Я несколько секунд глотала соленую воду, а потом кто-то не дал мне умереть – вытащил на берег. Я не узнала, кто сделал это и не узнаю никогда, потому что не хочу. Мне достаточно осознавать, что мой шанс умереть провалился. Да это даже не было запланировано. Потеря сознания, скорее, произошла на нервной почве и от того, что я ела в последний раз только вчера утром. Я уловила только непонятные картинки, приходившие ко мне в голову, во время небольшого периода моего отклонения от мира.
– Ты считаешь, я это специально?
– Нет, просто ты играешь с огнем, который рано или поздно столкнет тебя с нужного пути.
Эван делает глоток из бутылки и передает ее мне. Я вздыхаю и приподнимаюсь на локти, чтобы попробовать напиток. Знакомый вкус пива прошелся по пищеводу, от чего я поморщилась и закашляла.
– Я завтра уезжаю, – отдала бутылку Эвану.
– Счастливого пути, – равнодушно ответил он.
– Но я не хочу, – я легла на холодный бетон, – Я сбегу.
Мои слова вызвали смех у Эвана. Возможно, это звучало глупо, но именно эти слова были у меня в голове. Обстоятельства, происходящие со мной, не дают мне выбора.
– Я сбегу! Ты не веришь? – следом послышался очередной смешок, только уже громче.
– Придурок.
Я сделала несколько глотков и встала с бетонного покрытия. Сделав два шага вперед, я почувствовала головокружение. Найдя в себе силы, я вскарабкалась по наклонной горке. Направилась к горящему костру, вокруг которого расположились ребята. Я села рядом с Джейком, который приобнял меня и стал что-то нашептывал на ухо. Я не слышала, о чем он говорил, не думала, что означают его обнимания. Я вообще ничего не понимаю. Я мечтаю о свободе, о независимости. Я хочу сбежать от этого мира, от той реальности, в которой живу.
Ночь. Я люблю ночь. Странный запах городской улицы впитал в себя мысли одиноких людей. Переходя пустынный перекресток на красный цвет, я становлюсь на середину проезжей части. Днем меня бы в секунду сбила машина, а ночью я продолжаю жить. Мне хочется закричать от этого удовольствия находится здесь именно в такое время суток. Мигающие огни светофора, непонятно для кого они работают, свет уличных фонарей, слегка потухший свет в окнах многоэтажек. Пьяной походкой иду по дороге, я достаточно выпила, чтобы прибывать в таком состоянии. Глаза начинают слипаться, и у меня появляется странное желание – лечь на асфальт. Посмотрев на себя со стороны мне было бы до ужаса стыдно. Я валяюсь на холодном асфальте, смотрю на маленькие звездочки. На улице никого. Мне совершенно наплевать, если на меня кто-то смотрит с балкона или сидит в припаркованной машине. Я начинаю нервно смеяться, что вскоре моя улыбка переходит в насмешку, а с глаз полились слезы. Перевернувшись на левый бок, я впилась ногтями в асфальтированную поверхность. Выдернув наушники из ушей, вместо любимой музыки я слышу мой надоедливый плач.
– Где ты так долго шлялась? – послышался голос с кухни, как только я переступила через порог дома, – Шалава малолетняя.
Я прикоснулась затылком к холодной стене. Мои руки дрожали, к горлу подошел комок. Я выдохнула пропитанный табачным дымом воздух и направилась к лестнице.
– С кем я разговариваю?! – ее слова заставили меня остановиться.
– Я хочу спать.
– Раньше домой нужно приходить, а не шляться где попало, – она делает одну затяжку, – Так и знала, что нужно было тебя сдать в детдом, – пробормотала она себе под нос, – Может ты уже не девственница, мм?
Я набираю в легкие побольше воздуха.
– Мне жалко тебя, – вырвалось из моих уст.
Я облокотилась о бетонную стену и закрыла глаза, не дав слезам вновь выйти наружу. Я сжала челюсти, как воспоминания моей жизни стали посещать мою голову все чаще и чаще. Картинки неприятных сцен мелькали перед глазами, и мне казалось, что мне снова придется все это пережить. Словно я сегодня умру, а завтра я воскресну.
– Себя пожалей, кем ты вырастешь, бессовестная! – это последняя капля.