Дыши
Шрифт:
Затем уже он подошел к торту, окунул в глазурь палец, подцепил порцию и засунул палец в рот.
— Джонас! — рявкнула Лорен.
— Что? — спросил он, округлив глаза, и с полным глазурью ртом.
Лорен закатила глаза к потолку, а потом посмотрела на своих мальчиков.
— Выметайтесь, пока я не швырнула в вас тортом, — пригрозила она.
— Пустая трата торта, — пробормотал Джонас.
— Вон! — полупрокричала Лорен, указав пальцем на задний двор.
Тейт ухмыльнулся Лорен,
— Нам лучше уйти, пока у нее голова не взорвалась, — пробормотал Джонас отцу.
— Точно, — пробормотал в ответ Тейт, и они пошли прочь, попрощавшись со мной. Но по пути Тейт обхватил Лорен за талию, наклонился, поцеловал ее в шею и сказал тихо, но достаточно громко, чтобы я услышала: — Остынь, Крутышка. Мне нравится твоя голова там, где она есть.
Она закатила глаза, но я не увидела, как они возвращаются на место, потому что губы Тейта передвинулись от ее уха к ее губам, и он подарил ей короткий поцелуй.
Закончив, я услышала, как она тихо сказала: «До скорого, Капитан», за что получила еще один короткий поцелуй, хотя я отвела взгляд, потому что заметила, хоть поцелуй и был коротким, но включал в себя язык.
Почувствовав, что Тейт уходит, я посмотрела в его сторону, и он послал мне щелчок пальцем от бородатого, крутого, горячего парня и исчез.
Я все еще смотрела ему вслед, поэтому подскочила от вылетевшей из шампанского пробки.
Я посмотрела на Лори с открытой бутылкой шампанского и счастливо ухмыльнулась.
Лорен усмехнулась в ответ, разлила шампанское и подала один бокал мне.
Затем подняла свой и произнесла тост:
— За тебя и Чейза и за то время, когда вы будете пререкаться из-за глупой ерунды и любить каждую секунду этого.
Назовите меня странной, но это был лучший тост, который я когда-либо слышала в своей жизни.
Я подняла бокал.
— За меня, Чейза и пререкания.
Мы ухмыльнулись друг другу, как идиотки, и осушили половину бокалов.
Лори разрезала торт.
За болтовней нам удалось осилить треть.
Так что ее мальчикам по возвращении домой достался десерт.
Что, как я подозревала, и было ее намерением с самого начала.
Три дня спустя
Я ждала в «Чероки», пока дверь гаража Чейза поднимется.
Нет, не так, дверь нашего гаража поднимется, так как теперь я жила в доме Чейза.
Я любила свою квартиру. Привнесла в каждый ее дюйм частичку себя, и считала ее потрясающей. Кроме того, мои вещи не очень подходили к декору Чейза.
Когда мы переселили
— Этот декор тоже не мой. Он ма. Делай, что хочешь. Все, что хочешь. Мне плевать. Пока ты счастлива здесь.
Я была бы счастлива и на необитаемом острове, на котором не было бы ничего, кроме пальмы и запаса солнцезащитного крема на всю жизнь, пока там был Чейз. И все из-за предложения, которое он мне озвучил.
Этого я ему не сказала.
Я просто прошептала:
— Хорошо.
Дверь открылась, я въехала внутрь, припарковалась, нажала кнопку управления гаражной дверью, чтобы та закрылась, и выбралась из автомобиля, надеясь, что Чейз будет настроен на пиццу, поскольку готовить мне не хотелось. В библиотеке выдался тяжелый день. На самом деле, с тех пор, как состоялось собрание Городского совета, напомнив людям, что у них есть библиотека, там всегда было многолюдно, а когда меня похоронили заживо, сделав объектом интереса, посетителей только прибавилось.
Я знала, что постепенно все утихнет, и счастливо ожидала этого дня.
Пройдя через задний коридор на кухню, я поставила сумочку на островок и позвала:
— Чейз! Я дома.
— Только из душа! — откликнулся он. — Иду!
Хм. Чейз только что из душа.
Почему мою усталость вдруг как рукой сняло?
С мыслью о Чейзе и душе я направилась к коридору, когда мой взгляд наткнулся на большую коробку на диване.
Я остановилась как вкопанная, когда коробка шевельнулась.
Что за фигня?
— Чейз! — позвала я. — На диване коробка!
— Ага! — крикнул он в ответ.
Коробка снова шевельнулась, и я отступила назад.
— Она шевелится! — крикнула я.
— Ага! — крикнул он в ответ, и я моргнула, потому что его голос не звучал удивленно.
Склонив голову набок, я осторожно приблизилась к коробке.
Из нее донесся шум, и я быстро подошла к ней, распахнула ее и уставилась на двух пушистых, крошечных персидских котят со сморщенными мордочками — одного шоколадного и одного лилового.
— Святой frak! — прошептала я.
— Мяу, — ответил мне лиловый котенок.
— Святой frak! — закричала я и схватила лилового малыша.
— Ты открыла, — сказал Чейз позади меня, и я обернулась и увидела, что он стоит в нескольких футах от меня в обтягивающей футболке и свободных шортах для бега.
— Котята, — прошептала я, прижимая к лицу извивающегося перса.
— Ты говорила, что хочешь кошку, — напомнил он то, чего я не думала, что он запомнит, а затем продолжил: — Домашние животные как дети. Одного недостаточно. Так что, у тебя их два.