Дюна: Дом Коррино

Андерсон Кевин Джей

Елена говорила непререкаемым тоном, исполненным родительского авторитета, который Лето помнил с детства. В душе всколыхнулись воспоминания об этой женщине.

Смутившись, Дункан снова по очереди посмотрел на лица присутствующих. Ему никогда не говорили о причинах отъезда леди Елены, хотя он не раз спрашивал об этом.

Лето сидел в кресле неподвижно, как статуя.

— Намеки и упреки?

— Нет, я хочу обратиться к тебе с просьбой. Я буду просить не за себя, а за твоих родственников по материнской линии, за семейство Ришезов. Во время преступного нападения императора на Корону погибли сотни людей,

многие тысячи ослепли. Граф Ильбан — мой отец. Во имя гуманности я прошу, чтобы ты предложил свою помощь. При богатстве нашего, — ее лицо побагровело, — твоего Дома ты можешь предоставить Ришезу материальную и медицинскую помощь.

Лето удивился, услышав такую просьбу из уст матери.

— Я знаю об этой трагедии. Ты просишь меня воспротивиться воле императора, который нашел Ришезов виновными в нарушении имперского закона?

Елена сжала в кулак руку, затянутую в перчатку, и высоко вскинула подбородок.

— Я полагала, что ты помогаешь людям, которые больше всего нуждаются в помощи. Разве не в этом заключается путь Атрейдесов, путь чести? Разве не этому учил тебя Пауль?

— Как ты смеешь учить меня?

— Или Дом Атрейдесов хочет прославиться лишь своими актами агрессии, такими, как жестокое нападение на Биккал? Уничтожить любого, кто не согласен с тобой? — Она насмешливо взглянула на сына. — Ты напоминаешь мне грумманского виконта. Это и есть наследие Дома Атрейдесов?

Ее слова больно жалили герцога. Он откинулся на спинку кресла, чтобы скрыть неловкость.

— Как герцог, я делаю то, что должен делать.

— Тогда помоги Ришезам.

Дальнейший спор был лишен всякого смысла.

— Я подумаю об этом.

— Ты гарантируешь это, — твердо возразила Елена.

— Возвращайся к Сестрам-отшельницам. — Лето встал, и Туфир Гават шагнул вперед. Дункан Айдахо поднял шпагу и встал с другой стороны от леди Елены. Она узнала эту шпагу и внимательно вгляделась в лицо Дункана, но не поняла, кто это. Он сильно изменился с тех пор, превратившись из девятилетнего мальчика в сурового воина.

Лето разрядил напряжение, велев своим людям встать по местам.

— Я удивлен тем, что ты учишь меня состраданию, матушка. Но, хотя я и хорошо тебя знаю, я все же соглашусь с тобой. В такой ситуации надо действовать. Дом Атрейдесов окажет помощь Ришезам, но при том условии, что ты немедленно покинешь замок. — Лицо Лето приняло еще более жесткое выражение. — И никому об этом не рассказывай.

— Хорошо. Я не скажу больше ни слова, сын мой. Елена резко повернулась и так быстро пошла к выходу, что Гават едва успел открыть тяжелую дубовую створку. Уже после того, как леди Елена и три ее спутницы вышли из замка в сгущавшуюся темноту ночи, Лето едва слышно вымолвил слова прощания…

Пораженный Дункан подошел к Лето, который неподвижно сидел в кресле. Лицо оружейного мастера было пепельно-серым, глаза расширены.

— Лето, что все это значит? Почему никто не рассказал мне о пропасти между вами и не объяснил мне ее причин? Леди Елена — ваша мать. Люди будут говорить об этом.

— Люди всегда что-то говорят, — философски заметил Гават.

Дункан взошел по ступеням помоста к креслу, на котором сидел Лето, крепко ухватившись за подлокотники. Герцогский перстень оставил вмятину в прочном дереве.

Наконец Лето очнулся и посмотрел на Дункана затуманенным взглядом.

— Дом Атрейдесов пережил множество трагедий, а наша история скрывает множество тайн, Дункан. Ты же сам знаешь, что мы скрыли вину Кайлеи в гибели клипера, ведь не кто иной, как ты занял место Суэйна Гойре, бывшего начальника моей дворцовой стражи, отправленного в изгнание. Мой народ никогда не узнает правду об этом, как и… о моей матери.

Дункан все еще не понимал, к чему приведет этот разговор.

— Какую правду о ней, Лето?

Ментат выступил вперед, сделав предостерегающий знак.

— Мой герцог, было бы не слишком мудро… Лето поднял руку, остановив Гавата:

— Туфир, Дункан имеет право знать все. Когда он был ребенком, на него пало обвинение в том, что это он испортил быка. Сейчас он должен наконец все понять.

Гават опустил голову.

— Если вы должны, то говорите, хотя я возражаю. Секрет не становится строже, когда его слышат многие уши.

Медленно подбирая слова, Лето долго рассказывал Дункану об участии леди Елены в покушении на старого герцога, о том, как она, с помощью нанятого ею конюшего, отравила быка, который, взбесившись, убил во время корриды всеми почитаемого герцога Пауля.

Дункан был поражен до глубины души.

— Мне очень хотелось казнить ее, но она, несмотря ни на что, моя мать. Да, она была виновна в убийстве, но я не мог стать убийцей собственной матери. Поэтому я сослал ее к Сестрам-отшельницам, где она и останется до конца своих дней.

Он оперся тяжелым подбородком о сжатый кулак.

— Суэйн Гойре, в тот день, когда я приговорил его к охране матери, сказал, что настанет день, когда меня назовут Лето Справедливым.

Дункан тяжело опустился на ступеньку, поставив драгоценную шпагу между колен. Неистовый, великодушный герцог Пауль принял мальчика в Дом Атрейдесов и дал ему работу в стойле. Тогда его, девятилетнего ребенка, обвинил в подготовке убийства конюший Иреск, который сам и совершил это злодейство.

Теперь, когда упала завеса тайны, Дункан чувствовал себя так, словно открылись невидимые шлюзы. Впервые за много лет оружейный мастер Дункан Айдахо плакал и не стыдился своих слез.

~ ~ ~

Многие твари божьи внешне выглядят, как люди. Но не обманывайся их внешностью. Не все из этих жизненных форм могут считаться людьми.

Бене Гессерит. «Книга Азхара»

Зверь Раббан от души радовался. Обычно его дядя, барон, не давал ему разгуляться, но на этот раз Раббан, уж коль представилась такая возможность, собирался порадовать себя настоящей бойней.

Готовясь к походу, он внимательно изучил грубую и не точную карту, на которую были нанесены поселения, расположенные возле Защитного Вала. Тамошний жалкий народец промышлял тем, что рыскал по свалкам и по ночам воровал принадлежавшую Харконненам собственность. В наказание за грабительские налеты фрименов на хранилища баронской пряности Владимир Харконнен приказал племяннику стереть с лица земли три такие деревни. Раббан выбрал их не случайно. Ему просто не понравились названия этих населенных пунктов. Песколизы, Худышки и Червячки.