Дюна: Дом Коррино
Шрифт:
— Что ж, это очень хорошо, — сказала в заключение Харишка. — Секрет цел. Он исчезнет и умрет.
Хотя плененные изобретатели были парализованы и не способны сопротивляться, они тем не менее проявляли страх, думая, что Сестры подвергнут их изощренным пыткам по какому-нибудь способу Бене Гессерит. Сестра Кристэйн вполне могла предложить такое решение.
Однако если все трое вдруг исчезнут или погибнут в катастрофе челнока, то премьер Эйн Калимар и старый граф Ильбан Ришез не преминут задать Сестрам неудобные вопросы. Бене Гессерит не может рисковать. Ордену не нужны лишние
Сестры с суровыми и зловещими лицами обступили троих ришезианцев. Черные накидки делали женщин похожими на больших хищных птиц.
Сестры заговорили, сменяя друг друга, свистящим шепотом:
— Вы все забудете.
— Вы не станете задавать вопросы.
— Вы ничего не сможете вспомнить.
В экстремальных ситуациях тренированные Сестры могли провести «резонансный гипноз» для того, чтобы внушить ложную память или изменить сенсорное восприятие. То же самое они сделали с бароном Харконненом, когда он приезжал в Школу Матерей, охваченный жаждой мести.
Кристэйн помогала Преподобным Матерям, произнося специальный речитатив. Работая совместно, они соткали новое полотно памяти, вплетя в него историю, которую Халоа Рунд и два его товарища расскажут своим руководителям.
Трое мужчин запомнят только неинтересную встречу на Валлахе IX, куцее обсуждение сырых планов усовершенствования силовой станции Школы Матерей. Из обсуждения ничего не вышло, так как Сестры не проявили особой заинтересованности в предложенных новшествах. Никто не станет копаться в таком докладе.
Сестры Бене Гессерит выяснили все, что хотели знать.
~ ~ ~
В обществе, где твердые данные в лучшем случае неопределенны, надо с великой осторожностью манипулировать истиной. Видимость становится реальностью. Восприятие становится фактом. Используй это к своей выгоде.
Инструктор по этикету, прибывший с Чусука, быстро осмотрел грубую обстановку Убежища Харконненов и произнес, не скрывая тяжкого вздоха:
— Думаю, что у нас нет времени на переоформление интерьера.
Питер де Фриз ввел стройного напыщенного мужчину в Зеркальный Зал, где представил его барону и Бестии Раббану.
— Мефистис Кру прибыл с надежными рекомендациями из Чусукской Академии. Он обучал этикету отпрысков самых благородных семейств.
Походкой балетного танцовщика Кру прошел по залу, отражаясь в бесчисленных зеркалах. Ниспадающие на плечи темно-каштановые волосы были аккуратно завиты на кончиках и красиво лежали на фонарике блузы (по-видимому, это был последний крик моды в каком-то отдаленном мире). Панталоны, сшитые из блестящей материи, были украшены флористическим орнаментом. Кожа Кру была тщательно напудрена, а надушен он был слишком сильно даже на невзыскательный вкус барона Харконнена.
Грациозно поклонившись, безупречный кавалер остановился у подножия громадного кресла барона.
— Благодарю вас за оказанное мне доверие, сэр.
Голос человека был мягок, как шелк. Полные губы Кру и его глаза источали улыбку, словно этот человек воображал, что империя может стать местом всеобщего счастья, стоит только всем освоить правила безупречного поведения.
— Я прочел все, что мог найти, о вас и вашем Доме, и думаю, что вам действительно стоит изменить свой имидж.
Барон, восседая в кресле, сделанном в форме геральдического грифона, уже начал жалеть, что прислушался к совету ментата. Раббан, накаляясь, стоял в стороне, чуть поодаль от кресла дяди. Двухлетний Фейд-Раута сделал пару неуклюжих шажков по мраморному полу, упал на попу и громко расплакался.
Кру сделал глубокий вдох.
— Мне кажется, что я справлюсь с задачей сделать вас милыми и почтенными.
— Да, уж вы лучше справьтесь, — заметил Раббан. — Пригласительные билеты на банкет уже разосланы.
Лицо инструктора выразило тревогу.
— Сколько времени в нашем распоряжении? Вам стоило прежде проконсультироваться со мной.
— Я не обязан сноситься с вами по поводу моих решений. — Голос барона был тверд, как скалы Арракиса.
Кру, не обратив внимания на закипавший гнев барона, не струсил, а ответил со всей возможной педантичностью.
— Вы видите, видите? Вы говорите резким голосом, на вашем лице написана ярость. — С этими словами он выставил вперед белый тонкий палец. — Вот такое поведение отталкивает от вас других аристократов.
— Но вы же не аристократ, — рыкнул Раббан. Инструктор, словно не слыша замечания Раббана, продолжил:
— Гораздо, гораздо лучше было бы сформулировать ваш ответ с подобающей искренностью и недвусмысленными сожалениями. Например: «Мне очень жаль, что я с самого начала не посмотрел на проблему с вашей точки зрения. Однако я принял решение изменить свою позицию и подумать еще раз. Возможно, совместными усилиями нам удастся прийти к взаимовыгодному согласию».
Закончив, Кру протянул вперед свои мягкие руки, словно ожидая услышать аплодисменты.
— Вы поняли, насколько более эффективным может быть именно такой подход?
Харконнен был совершенно с этим не согласен и был уже готов прямо об этом сказать, когда в разговор вмешался ментат:
— Мой барон, вы согласились с тем, что это будет эксперимент. Вы всегда сможете вернуться к своим обычаям, если обучение окажется ненужным.
Уловив едва заметный кивок ожиревшего барона, инструктор принялся расхаживать по залу, обдумывая дальнейшие планы.
— Успокойтесь, успокойтесь. Я уверен, что нам вполне хватит времени. Мы сделаем все возможное. Никто из нас не совершенен.
Он посмотрел на патриарха Дома Харконненов и улыбнулся.
— Давайте посмотрим, каких изменений нам удастся добиться даже в таких трудных условиях.
Барон встал, опираясь на свои подвески в середине солярия, и Мефистис Кру начал свой первый урок. Сквозь запачканные жирной сажей стекла было видно, как на улице занимается дымное утро. Затянутое облаками солнце освещало обширный пол гимнастического зала, в котором барон когда-то, во времена своей поджарой юности, проводил по многу часов в день.