Дюна. Батлерианский джихад
Шрифт:
Агамемнон и его друг Барбаросса передали непокорное население Гьеди Первой в широкие объятия Омниуса, но неблагодарные хретгиры поразили более высокую цивилизацию Синхронизированного Мира и при этом убили Барбароссу, который погиб мученической смертью. Должно быть, отец очень сильно расстроен по поводу гибели своего близкого друга, одного из последних титанов.
Люди могли убить и самого Вора, его мягкая и уязвимая плоть могла быть уничтожена, не оставив ему ни малейшего шанса стать неокимеком. Единственный взрыв снаряда с корабля Армады мог уничтожить весь потенциал Вориана Атрейдеса, перечеркнуть всю его будущую работу. Он не смог бы усовершенствовать себя или возвратить себе опыт и память, как это
Вора гораздо больше занимало, что скажет по этому поводу его отец. Одобрение великого Агамемнона все расставит по своим местам.
Когда «Дрим Вояджер» приземлился в центральном космопорту Земли, Вориан с горящими глазами и напряженным лицом бросился по трапу, желая поскорее увидеть отца. Сердце его упало, едва он понял, что Агамемнон не пришел его встречать.
Вор тяжело сглотнул. Отец не приходил в порт только в случае каких-то неотложных дел. Они и так встречались очень редко, и каждую минуту этих драгоценных свиданий они использовали для обмена идеями, разговоров о планах и мечтах. Вор успокоил себя тем, что, видимо, у Агамемнона важные дела с Омниусом.
Ремонтные бригады роботов приблизились к кораблю, чтобы обследовать его поврежденный корпус. Одна из этих многокомпонентных машин подъехала к Вору и прожужжала синтезатором человеческого голоса:
– Вориан Атрейдес, Агамемнон приказал тебе встретить его в отделе обработки. Отправляйся туда немедленно.
Молодой человек просиял. Посмотрев, как робот вернулся к своим обязанностям, он поспешил на встречу с отцом. Не в силах сдерживаться, он пустился по улице бегом.
Хотя во время полетов он пытался заниматься физическими упражнениями, его биологические мышцы уступали в силе мышцам роботов и он быстро уставал – еще одно напоминание о его принадлежности к смертным, о его хрупкости и о подчиненном положении естественных биологических объектов. Это чувство только усиливало желание скорее надеть мощный корпус неокимека и сбросить бренную человеческую оболочку.
Легкие горели от быстрого бега. Вор влетел в сияющую хромом и плазом мастерскую, где мозг его отца регулярно чистили и заполняли электрической жидкостью. Как только молодой человек вошел в холодную, залитую ярким светом комнату, два сторожевых робота вышли вперед и отрезали Вору путь к отступлению, блокировав дверь. В центре зала стоял выполненный в виде человеческой фигуры колосс. Такое тело теперь носил Агамемнон. Чудовище сделало два шага вперед, ноги, как молоты, стучали по гладкому полу. По сравнению с титаном, который был в три раза выше своего сына, Вориан казался карликом.
– Я ждал тебя, сын мой. Все готово. Почему ты так задержался?
Оробев, Вориан посмотрел на емкость с мозгом.
– Я очень спешил, отец. Мой корабль приземлился всего час назад.
– Я понимаю, что «Дрим Вояджер» был поврежден в столкновении на Гьеди Первой, так как его атаковали повстанцы-люди, которые убили Барбароссу и вновь овладели этой планетой.
– Да, сэр. – Вор знал, что не стоит занимать время титанов несущественными деталями. Генерал
– У меня нет вопросов, есть только команды.
Вместо того чтобы приказать сыну начать полировать его части, Агамемнон схватил Вориана за туловище и резко толкнул его к вертикально стоявшему столу. Вор сильно ударился о твердую гладкую поверхность. Отец обладал такой исполинской силой, что мог, сам того не заметив, сломать кости или перебить позвоночник.
– Что это такое, отец? Что…
Зажав Вориана так, что тот не мог двинуться с места, Агамемнон защелкнул на его запястьях специальные наручники, потом зафиксировал его талию, а потом пристегнул ноги. Беспомощный и обездвиженный Вор с беспокойством вертел головой, следя за непонятными действиями Агамемнона. Отец придвинул к нему какие-то приспособления, стоявшие в помещении. Вора охватил ужас и трепет, когда он заметил какие-то прозрачные цилиндры, наполненные голубоватой жидкостью, нейромеханические насосы и диагностические машины, размахивавшие в воздухе тестирующими зондами.
– Прошу тебя, отец. – Вора пронзил панический страх, от которого притупилась боль. Каждый толчок усиливал сомнения и ужас. – Что я сделал не так?
На башне, заменявшей Агамемнону лицо и голову, не отразилось никаких чувств и эмоций. Агамемнон вытянул из аппаратов длинные иглы и приблизил их острия к извивающемуся телу сына. Стальные иглы вонзились в податливое человеческое тело, проникли в грудь, скребя по ребрам, втыкаясь в ткань легких и сердца. Два серебристых стержня проткнули горло. Из всех ран брызнула алая кровь. Жилы на шее Вора надулись, когда он напряг мышцы и сжал губы, чтобы удержать рвущийся наружу крик.
Но крик все же вырвался из его рта.
Кимек продолжал манипулировать механизмами, присоединенными к телу Вориана. Боль усилилась сверх всяких мыслимых пределов. Убежденный, что он в чем-то виноват, Вориан решил, что настало его время умереть – так же, как и двенадцати другим сыновьям Агамемнона, его братьям, которых он никогда не знал. Как выяснилось, он не оправдал надежд, которые возлагал на него Агамемнон.
Муки продолжали усиливаться. Крик перешел в протяжный дикий вой, но машины продолжали накачивать в его тело похожую на кислоту жидкость. Вскоре отказали даже голосовые связки и вопль стал беззвучным, но он все же продолжался – уже в голове Вориана. Он больше не мог это терпеть. Он не мог себе представить, что его тело было способно так долго выдерживать такое истязание.
Когда пытка наконец закончилась и Вориан пришел в себя, он никак не мог понять, сколько времени провел в беспамятстве. Или это была пелена смерти? Он чувствовал себя так, словно его тело сначала превратили в растянутый пузырь, а потом снова придали ему человеческие очертания.
Над ним склонился исполинский силуэт Агамемнона, множество синтетических сенсоров поблескивало на поверхности тела. Боль, вернее, ее отголоски, продолжала терзать тело Вориана, но он крепился, сдерживая рвущийся из груди крик. В конце концов, отец, по ведомым только ему одному причинам, решил сохранить ему жизнь. Он всмотрелся в ничего не выражающее лицо титана и мог только надеяться, что отец оставил его в живых не для того, чтобы подвергнуть новой пытке.
Что я сделал не так?
Но древний кимек не собирался убивать его. Вместо этого он сказал:
– Я очень доволен твоими действиями на борту «Дрим Вояджера», Вориан. Я проанализировал доклад Севрата и оценил твое тактическое умение обманывать противника как очень изобретательное. Твои решения оказались неожиданными для противника. Ты помог роботу уйти от преследования со стороны Армады Лиги.
Вориан не мог понять подтекст слов отца. Казалось, они не имеют никакого отношения к только что перенесенной им пытке.