Дюна
Шрифт:
— Богаче. Да, милорд.
— Мы переманим к себе Хайвата. Мы спрячем его от сардукаров. А в запасе у нас всегда будет… противоядие, которого мы можем лишить его в любую минуту. Другого средства против замедленного яда нет. А главное, Нефуд, Хайват ни о чем не будет подозревать. Противоядие не обнаружить ничем, даже ядоловом. Он может проверять свою пищу сколько ему вздумается, но не найдет никаких следов яда.
Глаза Нефуда расширились — он начал понимать.
— Отсутствие чего-либо, — пояснил барон, — может оказаться таким же смертельным, как и присутствие. Отсутствие воздуха, а? Отсутствие воды? Отсутствие
Нефуд снова проглотил слюну,
— Да, милорд.
— Тогда займись делом. Разыщи командира сардукаров, и пускай все закрутится, как мы решили.
— Сию минуту, милорд. — Нефуд поклонился, развернулся и выбежал вон,
Хайват на моей стороне! думал барон. Сардукары мне его отдадут. Если они что-то и заподозрят, так только то, что я хочу его уничтожить. А я сделаю так, чтобы их подозрения подтвердились. Кретины! Один из самых опасных ментатов во всей истории человечества — ментат, специально обученный убивать. А они швырнут его мне, как старую куклу, с которой можно поиграть и выбросить. Они еще увидят, на что способна такая кукла!
Барон потянулся к пологу поплавковой постели и нажал кнопку звонка, вызывая своего старшего племянника, Раббана. Потом уселся поудобнее и улыбнулся.
Атрейдсы погибли!
Олух-капитан прав, сомнений быть не может. Всем известно, что там, где прошла аракианская песчаная буря, не остается ничего живого. Махолет и тех, кто в нем был, искать бесполезно. И женщина, и мальчишка уже мертвы. Взятки, сунутые кому надо, космический десант немыслимых масштабов, доставивший на планету чудовищное количество военной техники… скромные донесения, тщательно составленные специально для ушей Императора, — и идеально продуманный заговор принес наконец впечатляющий результат!
Сила и страх, страх и сила!
Барон ясно видел, что случится потом. Придет день, и один из Харконненов станет Императором. Пусть не он сам, пусть не его собственный отпрыск. Но Харконнен. Конечно же, не Раббан, который сейчас сюда явится. Но младший брат Раббана. Молодой Фейд-Рота. В мальчике была черточка, которая восхищала барона: изощренная жестокость.
Смышленый малыш, думал барон. Еще годик-другой — ему исполнится семнадцать, и я буду знать точно, тот ли это человек, с помощью которого Дом Харконненов сможет заполучить трон.
— Милорд барон.
Перед дверным пентащитом спальни барона стоял невысокий человек, с полным лицом, с бычьей шеей и по-харконненски узко посаженными глазами. Достаточно плотного сложения, он с первого взгляда производил впечатление человека, который со временем не сможет нести свой собственный жир и однажды наденет поплавковый пояс.
Гора мяса с мозгами бульдозера, думал барон. Мой племянничек, уж конечно, не ментат… не Питтер де Вриз. Но, может, сейчас мне это только на руку. Если я предоставлю ему свободу действий, он все здесь сотрет в порошок. Ух, как его возненавидят на Аракисе!
— Дорогой мой Раббан, — начал барон. Он отключил пентащит, но с подчеркнутой предусмотрительностью
— Вы меня звали? — спросил Раббан. Он вошел в комнату, посмотрел на марево вокруг ложа, поискал глазами стул и не нашел.
— Подойди ближе, чтобы я лучше тебя видел.
Раббан сделал еще шаг и подумал, что проклятый старик наверняка убрал все стулья нарочно, чтобы заставить посетителей стоять.
— Атрейдсы погибли, — сказал барон. — Последние из них. Вот почему я призвал тебя на Аракис. Планета снова твоя.
Раббан прищурился.
— Но ведь вы собирались назначить Питтера де Вриза.
— Питтер тоже погиб.
— Питтер?
— Питтер.
Барон снова включил дверной щит, чтобы ничто не могло проникнуть в комнату.
— Вам надоело его терпеть? — спросил Раббан.
Его голос звучал вяло и невыразительно в перекрытом силовыми полями помещении.
— Это тебя я скоро устану терпеть, понял? — заорал на племянника барон. — Ты что, вообразил, будто я мог уничтожить Питтера, словно поганую безделушку! — он щелкнул жирными пальцами. — Вот так, да? Не считай меня дураком, племянничек. Тебе очень плохо придется, если ты еще хоть раз, словом или делом, намекнешь, что я настолько глуп.
В сощуренных глазках Раббана отразился страх: он знал, как будет действовать барон во внутрисемейных делах. Казнить он, конечно, не казнит, если не будет открытого бунта или подстрекательства к нему. Но наказать может очень жестоко.
— Простите меня, милорд барон, — прошептал он и опустил глаза, чтобы скрыть раздражение и одновременно создать видимость смирения и покорности.
— Нечего играть со мной в кошки-мышки, Раббан!
Раббан, не поднимая глаз, нервно сглотнул.
— У меня есть правило, — продолжал барон, — никогда никого не уничтожать необдуманно. Тем более если это может произойти само собой, естественным путем. Все твои действия всегда должны подчиняться самой главной цели, старайся только как следует уяснить себе — в чем твоя цель!
Раббан не смог подавить раздражения:
— Но предателя-то, Юха, вы ведь убили. Я сам видел труп, когда прилетел сюда прошлой ночью.
Племянник уставился на дядю, вдруг испугавшись собственных слов.
Но барон только улыбнулся.
— С опасным оружием надо обращаться осторожно. Доктор Юх был предателем. Он выдал мне герцога, — в голосе барона зазвучала властная сила. — Я подчинил себе доктора школы Сак! Доктора закрытой школы! Ты понимаешь, что это значит? Но такое оружие может стать неуправляемым. Я убрал его не случайно.
— А Император знает, что доктор из Сака работал на вас?
Провокационный вопрос, подумал барон. Может, я недооценивал своего племянника?
— Император еще об этом не знает. Но сардукары наверняка ему доложат. Так вот, прежде чем они это сделают, я направлю свой рапорт по каналам компании АОПТ. Я сообщу ему, что по счастливой случайности мне удалось разоблачить доктора, который только притворялся, будто принимал Императорскую клятву. Лжедоктора, понимаешь? Всем известно, что клятву школы Сак нарушить нельзя, и в этом никто не должен сомневаться.