Дзен в большом городе
Шрифт:
— Так то мать звонила, она уже с инфарктом лежит, — расстроено объяснила я.
— Вызов же был для молодого парня! — неприветливо сказала девушка.
— Ну да, — уныло покачала я головой. — Сначала он чего-то запомирал, а сейчас у его матери от расстройства инфаркт приключился!
— Сколько лет больной? — устало спросила она.
— Да откуда я знаю! Я тут посторонняя! Вы скажите, машина выехала?
— Выехала, встречайте у подъезда, — сказала она и положила трубку.
Как встречайте? А если, пока
— Ну вот что мне с тобой делать? — в сердцах сказала я, расстроено глядя на Женькины кубики на прессе.
— А какие варианты? — немедленно раздался нахальный голос.
Я обернулась и увидела, как другой Женька сидит прямо на столе, и с ухмылкой смотрит на меня.
Потом перевела взгляд на кресло. Почти неживое двухметровое тело все так же бессильно лежало в нем. Потом на стол, где вполне живой Женька сидел и дрыгал ногами. Потом снова на кресло.
— Ты кто? — заморочено посмотрела я на живого Женьку.
— Приехали! Знакомились уже!
— А это тогда кто? — указала я на кресло.
Парень вгляделся в себя — другого, в глазах плеснулось непонимание и изумление. Соскочив со стола, он подошел к креслу. Внимательно осмотрел свое второе тело, взял за руку. Зачем-то соприкоснулся лбами с собой — другим и отрешенно прикрыл глаза.
У меня голова пошла кругом. Черт, ну что за напасть? Надо встречать врачей со «скорой», а тут такой казус. Странно, но я совершенно не испугалась. Было дурное предчувствие, но не страх.
Пять минут я подождала, после чего решительно позвала:
— Женя!
Он медленно поднял голову, открыл глаза и вопросительно посмотрел на меня каким-то усталым взглядом.
— Объясни, что происходит?
Отрешенность стекла с его мальчишеского лица, плотно прикрылась беспечностью. Он ухмыльнулся и ласково спросил:
— А тебе какая разница?
— Разница есть! — твердо сказала я.
— Не будь занудой, — улыбка стала еще ласковее, и это настораживало.
— Это кто вообще? — сухо спросила я, указывая на тело в кресле.
Женька снова склонился над собой — другим, вгляделся, и лицо его преисполнилось нежности и гордости.
— Ух ты, какой все-таки я прикольный!
И он отечески потрепал себя по голове.
Вот только светлые волосы от его ласки не шелохнулись, пропустив между собой его ладонь, словно ее и не было…
Несколько секунд я непонимающе смотрела на это, потом рванулась к нему, взмахнула рукой… и с ужасом увидела, как она спокойно проходит сквозь него.
— Привидение? — беспомощно выдохнула я.
«Глупый вопрос», — вздохнул внутренний голос.
«Но он не похож, не похож, он ведь как реальный».
«Пока не попробуешь коснуться, — с какими-то стариковскими утомленными интонациями подытожил голос. — Влипли мы».
Женька вскинул голову, взглянул мне прямо в глаза и скучным голосом осведомился:
— И что? Если привидение — так и не человек?
Сердце мое заледенело, и я непослушными губами прошептала:
— Божечки, что же я наделала….
— В смысле?
— Это же я из тебя привидение сделала. Однозначно. Обряд был проведен с ошибками, на бегу, и, видимо, я просто твою душу дернула обратно, но в тело вложить не смогла…
Я смотрела на него остановившимся взглядом, не зная что делать — рыдать навзрыд, вымаливая прощение, или же просто напиться, уколоться и забыться.
«Ты чего, серьезно?» — недоверчиво протянул внутренний голос.
«Шучу! — тоскливо ответила я. — Но ситуация — хоть вешайся. Я же только что из живого человека привидение сделала…»
«А так бы он совсем помер…»
— А ты-то тут при чем? — Женька спокойно смотрел на меня, и, похоже, вовсе не собирался хватать катану и отрубать мне голову за такой проступок.
— А кто, Пушкин?
— Не приписывай себе чужие заслуги. Я медитировал, и смог достичь полного просветления.
Я недоверчиво посмотрела на него.
— Что, так быстро? Ты же медитировал всего-то минут пять.
— Долго ли умеючи?
— Слушай, тогда отлично. Ты просветлился, поигрался, теперь давай обратно, не пугай меня.
— Куда обратно?
— В тело! — терпеливо прояснила я.
— Ну сейчас! — он посмотрел на меня как на полную дуру. — Когда еще такой шанс выпадет, думаешь, просветлиться — это так просто?
— У матери от твоего просветления инфаркт, а я сдуру всю силу на тебя отдала, — устало сказала я, кивнув на Ирину Сергеевну.
Миг, и он неслышной тенью скользнул к дивану, присел и вгляделся в лицо матери.
— Скорая уже едет, — пожала я плечами в ответ на его отчаянный взгляд. — Пойду, встречу их. Ты уж присмотри, ладно?
Глава вторая
На улице было мерзко и холодно. Минут через десять я замерзла, пронизывающий ветер удивительно быстро выдул все тепло из моего тела. Помучавшись еще немного, я сбегала в ларек на углу, купила пачку «Парламента», бутылку подозрительно дешевого коньяка, вернулась на подъездную лавочку и принялась кутить.
Ведьмам запрещен табак и тем более алкоголь, только церковный кагор на причастии. Бабуля неоднократно говаривала мне, что пьяница ведьмой быть не может — сил не хватит вытянуть даже зубную боль или нарыв. Но я соблюдала этот запрет не из идейных соображений, мне самой не нравился ни табачный дым, ни вкус алкоголя.
Однако сегодня я с каким-то мазохистским удовлетворением делала затяжку, долго кашляла, после чего — бульк! — делала глоток ужасно противного коньяка. Отдышаться — и по-новой.