Дзен в искусстве написания книг
Шрифт:
Видите ли, мы работаем не ради работы, мы производим не ради собственно производства. Будь это так, вы были бы правы, если бы в ужасе отвернулись от меня, закрывшись руками. На самом деле мы пытаемся найти способ выпустить на волю правду, заключенную в каждом из нас.
Разве уже не очевидно, что чем больше мы говорим о работе, тем ближе подходим к релаксации.
Скованность происходит из-за незнания или отказа от всех попыток узнать. Работа дает нам опыт, а значит, уверенность в своих силах и в конечном итоге — способность расслабиться. Мы сейчас говорим о динамической релаксации, как в искусстве скульптуры, где скульптору не нужно сознательно приказывать пальцам, что делать. Хирург не инструктирует свой скальпель. Спортсмен не дает наставления своему телу. Тело внезапно улавливает свой естественный ритм. Тело думает само за себя.
Так что вернемся к нашим трем транспарантам. Расположите их рядом, как вам больше нравится.
РАБОТАЙ-РАССЛАБЛЯЙСЯ-НЕ ДУМАЙ.
Раньше — все по отдельности. Теперь — все вместе в едином процессе. Если ты работаешь, то в конечном итоге ты расслабляешься и прекращаешь думать. Тогда и только тогда получается настоящее творчество.
Но работа без правильных мыслей почти бесполезна. Да, я повторяюсь, но писатель, который хочет нащупать великую правду в себе, должен противостоять искушениям Джойса, Камю или Теннесси Уильямса, как их представляют в литературных обзорах. Он должен забыть о деньгах, ожидающих его в массовых тиражах. Он должен спросить себя: «Что я действительно думаю об этом мире, что я люблю, что ненавижу, чего боюсь?» — и рассказать обо всем этом на бумаге.
И тогда, через чувства, через усердную работу в течение долгого времени, его манера письма прояснится; он сумеет расслабиться, потому что мыслит правильно, и будет мыслить еще вернее, потому что расслабится.
Релаксация и мышление станут взаимозаменяемы. Он, наконец, начнет видеть себя. По ночам свечение его внутреннего пространства станет отбрасывать длинные тени на стену. Этот прорыв, это согласованное сочетание работы, релаксации и недуманья станет кровью в его жилах — кровью, которая течет, потому что не может не течь, прямо из сердца.
Что мы пытаемся разыскать в этом потоке? Человека, незаменимого для мира. Человека, единственного в своем роде. Вас. Как был только один Шекспир, Мольер, доктор Джонсон, так и вы — «штучная вещь», самобытная личность, индивидуальность, ценность которой мы все демократически провозглашаем, но которая так часто теряется или теряет себя в суматохе.
Из-за чего же мы теряемся?
Из-за неверно поставленных целей, как я уже говорил. Из-за того, что хотим славы — и как можно скорее. Из-за того, что хотим денег — немедленно. Как бы нам научиться не забывать, что слава и деньги — это дары, которые нам вручают лишь после того, как мы сами подарим миру нашу лучшую, одиночную, индивидуальную правду!
Так что давайте-ка соорудим лучшую из мышеловок, и не важно, повалит к нам толпами народ или нет.
Что вы думаете о мире? Вы — призма, преломляющая свет мира; он проходит через ваш разум и отбрасывает разноцветные узоры на белый лист — уникальные узоры, которые не создаст больше никто.
Дайте миру светить сквозь вас. Преломляйте свет мира, белый, палящий, направляйте его на бумагу. Создавайте свои уникальные спектроскопические узоры.
И тогда вас — новый химический элемент — откроют, внесут в таблицу и назовут!
И тогда — чудо из чудес! — возможно, вы даже станете популярным в среде литературных журналов, и однажды у вас, состоятельного и известного автора, появится повод для искренней радости, когда кто-то из ваших читателей с жаром воскликнет: «Отлично написано!»
Чувство профессиональной неполноценности зачастую отражает истинное неумение, происходящее просто из недостатка опыта. А значит — работайте, набирайтесь опыта, чтобы чувствовать себя свободно в писательстве, как рыба в воде.
В мире есть лишь один тип истории. Ваша история. Если вы напишете свою собственную историю, скорее всего, ее купят в любом журнале.
У меня есть рассказы, которые не взяли в «Weird Tales», но приняли в «Harper’s».
У меня есть рассказы, которые не взяли в «Planet Stories», но приняли в «Mademoiselle».
Почему? Потому что я всегда пытался писать свои собственные истории. Можно, если угодно, прикрепить к ним ярлыки, назвать их научной фантастикой, фэнтези, детективами или вестернами. Но, по сути, любая хорошая история — это просто история, написанная уникальным человеком с позиций его уникальной правды. Такая история подойдет для любого журнала, будь то «Post», «McCall’s», «Astounding Science Fiction», «Harper’s Bazaar» или «The Atlantic».
Спешу добавить, что подражательство — естественный и необходимый этап для начинающего писателя. В подготовительный период писатель должен выбрать ту питательную среду, в которой, как ему кажется, его идеям будет вольготно расти и развиваться. Если ему близка философия Хемингуэя, он будет подражать Хемингуэю. Если его герой — Лоуренс, он будет подражать Лоуренсу. Если он испытал на себе влияние вестернов Юджина Мэнлава Родса, это проявится в его вещах. Работа и подражательство идут рука об руку в процессе учебы. Только когда подражательство переходит границы своих изначальных задач, оно начинает мешать творческому развитию. Для того чтобы найти свою собственную, уникальную историю, кому-то требуются годы, а кому-то — лишь несколько месяцев. После миллионов слов подражательства, когда мне было двадцать два, у меня случился внезапный прорыв, иными словами, я, наконец, расслабился и написал оригинальный «научно-фантастический» рассказ, который был моим «собственным».
Следует помнить, что выбирать свою область литературы — вовсе не то же самое, что имитировать эту область. Если ваша большая любовь — мир будущего, правильнее всего будет направить энергию на сочинение научной фантастики. Ваша страсть защитит вас от перекосов и подражаний за пределами допустимого для учебных целей. Ни одна область литературы, если ее по-настоящему любят, не бывает плохой для писателя. Вред причиняет только абстрактная, умозрительная писанина.
Почему в наше время не появляется больше таких «творческих» произведений? В основном, как мне кажется, потому, что многие авторы даже не знают о существовании такого способа работы, о котором я сейчас говорю. Мы так привыкли к делению литературы на «элитарную» и «коммерческую», что даже не задумывались о Срединном пути и не дали ему определения — пути, подходящем для всех и наиболее благоприятном для создания произведений, приемлемых и для снобов, и для масс. Как обычно, мы решили проблему — или подумали, что решили, — рассовав все по двум коробкам с двумя ярлыками. Все, что не годится ни для одной, ни для другой коробки, не годится, мол, вообще ни на что. Пока мы продолжаем так делать и думать, наши писатели будут слепы и связаны по рукам и ногам. Прямая дорога, счастливый путь лежит посередине.
А теперь — вы не удивлены? — я всерьез рекомендую вам почитать книгу Ойгена Херригеля «Дзен в искусстве стрельбы из лука».
Там слова РАБОТАЙ, РАССЛАБЛЯЙСЯ и НЕ ДУМАЙ — или подобные им — встречаются в самых разных аспектах и ситуациях.
Я сам узнал о ДЗЕНЕ лишь пару недель назад. То немногое, что я знаю сейчас, раз уж вам любопытно, почему я выбрал такое название для статьи, заключается в следующем: может пройти много лет, прежде чем человек, овладевающий искусством стрельбы из лука, научится хотя бы натягивать лук и устанавливать стрелу. А потом ему надо будет еще долго и нудно учиться, как отпускать тетиву и стрелу, чтобы дать ей свободу. И все ради того, чтобы понять — стрела сама летит в цель, а стрелок не должен задумываться о выстреле.