Дж. С. Сэлинджер и М. Булгаков в современных толкованиях
Шрифт:
На следующее утро Чарли все еще находится в гостиничном номере мистера К. Они спускаются в лифте к завтраку, а затем берут такси и едут погулять в Центральный парк. Там мистер К. теряет сознание. Вскоре он приходит в себя, и они решают пойти в кино. После фильма возвращаются в отель, но утром, проснувшись, он Чарли в номере не обнаруживает, она ушла, оставив записку о том, где они встретятся вечером. На месте встречи мистер К. знакомится с уличным продавцом букинистических книг, старых виниловых пластинок и рисунков. Словом, «бомж при искусстве» (8, с. 207).
Наконец появляется Чарли. Мистер К. предлагает ей пойти поужинать в японский ресторан. Они возвращаются в отель, и тут мистер К. то ли засыпает, то ли снова теряет сознание. Когда он приходит в себя,
Утром мистер К. снова направляется к реке и понимает, что ему нужен справочник для самоубийц, но таких справочников в библиотеках не держат. Тогда он идет в аптеку и покупает какие-то таблетки. В голове у него опять раздается перестук, как барабанная дробь. Он берет такси и едет в парк, хочет «подставить лицо предзакатному солнцу, чтобы с этим уйти» (8, с. 241). Размышляет о сыне, вспоминает родителей, Алли, брата Д.Б. и Фиби, а с супругой Мэри надеется скоро увидеться. Он воображает, что все они собрались вместе, в одной комнате. Мистер К. выплевывает горькие, уже пережеванные таблетки и отправляется в Музей естествознания, что рядом с парком.
Присоединившись к группе экскурсантов, среди которых и чета японцев, мистер К. вместе со всеми входит в морозильную камеру, куда помещают экспонаты животных во время смены экспозиции (8, с. 249). На подставках вдоль стен стоят чучела зверей, а к потолку поднимается облако бело-ледяного тумана. Когда все экскурсанты выходят из морозильной камеры, К. решает в ней остаться, но это заметила японка, которая смотрит на него с ужасом.
Все экскурсанты уходят, а мистер К. ложится на деревянный щит, на котором стоит на лапах огромное чучело медведя. Цель уже близка: «спина, ноги, лицо – все задубело, кроме головы» (8, с. 252). Итак, последнее пристанище – морозилка в центре Манхэттена. Тут его начинает кто-то тормошить. Это японка вернулась, расталкивает его и выводит на чистый воздух, на тротуар. Мистер К. не знает, «благодарить ее или проклинать» (8, с. 255).
Он снова в отеле «Рузвельт». То засыпает, то просыпается, то снова теряет сознание и видит сына, озаренного золотым сиянием. Сын еще маленький мальчик, они подбирают разные камешки и шишки в кемпинге и складывают в рюкзаки. Но мистера К. лихорадит, пот льет с него ручьями, дрожит все тело. Тут же предлагается якобы комментарий Сэлинджера: «Чтобы литературный персонаж расхворался? Это же абсурд» (8, с. 262).
Мистер К. спит. Ему снится, что он плывет на плоту с сестрой Фиби. Она прыгает в воду и дрейфует прочь от плота, ее длинные седые волосы стелются по воде, но вскоре намокают и тонут, а мистера К. вдруг затягивает в глубокую черную дыру. Когда он просыпается, чувствует, что лихорадка прошла, что он здоров. А тут снова комментарий Сэлинджера, который хочет, чтобы К. «убрался назад, в перо, из-под которого он вышел», и называет его «марионеткой на ниточках» (8, с. 267–268).
Следующая глава предваряет встречу героя и писателя, т. е. мистера К. и Сэлинджера. К. решает покинуть отель, но тут приходит горничная убирать в номере. Они беседуют, и женщина, которой уже перевалило за шестой десяток, вспоминает, что нашла в комнате старый блокнот для записей, и отдает его мистеру К. Блокнот потрепанный, с ветхими уголками, а в правом верхнем углу обложки имеются три буковки, выведенные от руки: J.D.S. (8, с. 274).
К. садится в автобус, который мчит его на север, в сторону местечка Корниш. Там он показывает инициалы на обложке блокнота почтальону в почтовом фургоне, и тот без малейшей заминки указывает, куда мистеру К. следует держать путь, т. е. к дому J.D.S. – Джерома Дэвида Сэлинджера. Он звонит в дверь и замирает. А за дверью стоит писатель и думает, что в течение долгих 60 лет его герой незримой тенью витал рядом с ним. Теперь он тут, за дверью, и писатель даже не представляет, как он выглядит (8, с. 282–283). В этой
Сэлинджер привел К. в свой кабинет, а сам сел за пишущую машинку. Пока К. рассматривает книги на полках, писатель берет тяжелое бронзовое пресс-папье в виде собаки и намеревается стукнуть им К. по голове, думая, что он слишком долго ждал его прихода. Они оба начинают плакать. Мистер К. в конце концов решает уйти и выходит за порог дома писателя.
Во время пребывания мистера К. в его кабинете Сэлинджер размышляет о том, что он-то настоящий, а К. – это плод его воображения, хотя и ставший стариком. Бронзовую собаку Сэлинджеру держать тяжело, и он боится ее выронить, полагая, что для К. собака будет последним, «что он увидит в своем родном выдуманном мире» (8, с. 291). Он покрепче сжимает собаку, чтобы ударить К., но тут соображает, что это его собственный сын, который «весь составлен из чернильных корпускул, пригнанных одна к другой», и великолепен, а он чуть было не взял грех на душу (8, с. 294). Он понимает, что отрекся от собственного сына, что заслуживает за это жестокой кары и говорит себе, что очень любит сына, что теперь он будет охранять каждый его шаг (8, с. 298).
Мистер К. между тем отправляется на автобусе из Нью-Йорка в Филадельфию. Там, в доме престарелых под названием «Земляничная поляна», живет теперь его сестра Фиби. Романный Сэлинджер по этому поводу размышляет о том, что К. и Фиби следует воссоединиться, ибо иначе К. «потеряет свою целостность» (8, с. 307). Мистера К. не пускают к Фиби, поскольку часы посещения закончены, и предлагают прийти завтра. К. возвращается на автовокзал, где, случайно взявшись рукой за журнальный стенд, падает вместе с журналами на пол и теряет сознание.
Наутро К. снова едет к сестре Фиби, от старости у неё голова плохо работает, и она спрашивает его, знают ли папа и мама, что он сбежал из дома для престарелых. Она не полностью отдает себе отчет в том, что происходит, но тоже убегает из своего дома для престарелых и едет с братом в Нью-Йорк. Там они поселяются в первом попавшемся отеле под названием «Мариотт», где К. то ли во сне, то ли в бреду видит всех своих родных и знакомых, а также – молодого человека за стойкой, который есть полная копия К. 60-летней давности. В предпоследнем комментарии Сэлинджер якобы признается в том, что былая сноровка ему изменила: он печатает одно, а выходит совсем другое, повторяется, путает действующих лиц, словом, полная неразбериха (8, с. 331).
Мистер К. и Фиби ночуют в гостинице «Мариотт», а утром отправляются в парк, туда, где карусель. «Лошадки те же самые, что и 60 лет назад» (8, с. 337). Они кружатся, и К. теряет сознание. Последний комментарий, приписываемый Сэлинджеру, таков: «Вот и конец. Остается буквально пара строчек, а я так и не знаю, как исправить то, что должно быть исправлено». Эти последние слова адресованы его сыну К. Он извиняется за все, напоминает К., что всегда его любил, что тот навсегда – в любом месте и при любых обстоятельствах – останется частицей его самого (8, с. 339).
Концовка романа представляет собой изложение многочисленных бредовых видений мистера К.
Критики и литературоведы уже начали рассматривать продолжение «Ловца во ржи», рассказывать о его авторе Фредрике Колтинге, о введении им в продолжение романа в качестве литературного персонажа писателя Сэлинджера и о судебном разбирательстве в связи с публикацией романа.
Судья района Манхэттен в Нью-Йорке Дебора Бэтс в своем заключении запретила как публикацию, так и рекламу и распространение книги Джона Дэвида Калифорнии (т. е. Фредрика Колтинга) на территории Соединенных Штатов Америки, пишет в газете «Нью-Йорк Таймс» С. Чан (35). Хотя имя Холдена Колфилда в этом продолжении «Ловца во ржи» ни разу не упоминается, у читателя книги не может быть абсолютно никакого сомнения в том, что мистер К. – это и есть Холден Колфилд, которому уже за 70, т. е. это ставший стариком один из самых известных литературных персонажей в американской прозе.