«Джамп» значит «Прыгай!»
Шрифт:
– … просто я узнал, что кое-кто в твоей конторе чересчур интересуется моим грешным здоровьем, – продолжал вице-премьер.
– С чего бы это? – удивился Мартьянов. – Я вроде бы такой установки не давал.
– А ты енто… дай, дай, Лукич, установочку! – хрипло пролаял Корсовский. – Оченно интересно мне знать, кто это из твоих сексотов пасти меня вздумал. Так им и передай – роги поотшибаю, мля, на хрен!
Он бросил трубку и жадно закурил «Яву», сорт, к которому прикипел сызмальства, и к которому прибегал в кругу своих, забывая про сигары.
И вновь зазвонил звонок – телефона,
– Привет, Владя, – ласково сказал в трубку Корсовский.
– Игоряша, это какой-то кошмар, – едва не прорыдал в трубку юный премьер-министр, которого они с таким трудом втащили в премьерское кресло.
– Ну, тише, тише ты, успокойся. В чем дело? – спросил Корсовский, постаравшись придать голосу вальяжные покровительственные нотки, но он уже по голосу понял, что сегодняшняя встреча с главой Международного валютного фонда окончилась провалом.
– Они не дают нам больше денег! – в отчаянии воскликнул премьер. – Нам через неделю платить по всем счетам, а нам негде больше взять денег! Нам нужны сотни миллиардов долларов!
– Да не переживай ты так!.. – начал было Корсовский, но премьер резко его перебил.
– А ты со мной как с младенцем не сюсюкай! Думаешь, я не знаю, зачем вы меня в это кресло усадили? Чтобы показать всем мальчика для порки? Не на того напали, Игоряша! Если меня отдадут под суд, я молчать не буду! Всех вас сдам, сволочей.
Звонкий зуммер впился в ухо вице-премьера. Он отдернул трубку и тоже швырнул ее на рычаги. В глазах у него двоилось, голова раскалывалась. Именно он пять лет назад придумал принцип кредитной чехарды, согласно коему и просуществовало все эти годы это многострадальное государство. Кредиты хватались отовсюду согласно графику и без оного, так, чтобы очередной кредит перекрывал предыдущий и оставалось еще достаточно, чтобы подкупить себе еще замков, особнячков на курортах мира или перевести миллиончик-другой долларов в оффшорные банки. Однако в последний год даже доверчивым америкашкам стало ясно, что все их деньги идут не на развитие или стабилизацию промышленности, а прямиком в карманы высших чиновников правительства. И тогда пришлось распродавать на корню самые рентабельные отрасли промышленности. Но этого хватило ненадолго. Наконец и кредиты стали хвататься без всякого разбора всеми губерниями, кому было не лень, под залог целых городов и областей, и приостановить эту вакханалию банкротств не мог уже никто. Хотя нет, мог. Никто иной, как он, Игорь Корсовский. Для этого требовался некий неординарный шаг. Как скажем, тогда, со списком наших агентов. Отправив в американские тюрьмы с полсотни собственных резидентов, страна заручилась колоссальными кредитами. Тогда на открытии нового дворца Корсовского на Багамах пела сама американская супердива Лайза Сейерз… Он и теперь мог еще что-то придумать… Мог бы, если бы не этот проклятый хакер…
По мановению его руки все присутствующие покинули зал заседаний. Остались лишь трое. Корсовский поднял глаза, поглядев на подсевших к нему поближе пожилого Василия Трофимыча по кличке Трофим, огромную тушу Сережки Быкова по прозвищу Бычок и быстрого и тощего Юры Самойлова по кличке Саман.
– Какой-то ты смурной в последние дня ходишь, – с усмешкой кинул пробный шар Трофим.
– Ты, блин, Игоряш, будь поближе к народу, – предложил ему Саман, затягиваясь мерзкой на запах «Примой», – а то все вокруг на тебя уже внимание обращать стали. Скажи, Бык?
– Ё… мля… – промычал Бык. – В натуре.
Корсовский подозревал, что это были единственные слова, которые он умел произносить.
– Все в порядке, мужики, – сказал Корсовский, откидываясь в кресле и тем самым как будто проводя незримую грань между собой и ими, его соглядатаями и телохранителями, которых братва приставила контролировать каждый его взгляд и вздох.
– Мужики на поле пашуть! – оборвал его Трофим. – Что за херня тут творится? Какой еще хрен тебе угрожает?
– Если б я знал…
– А рази не знашь? – прищуренный глаз Трофима проникал как будто прямо в душу вице-премьера.
– Я? – Корсовский усмехнулся. – Знаю. За мной есть много чего. Да лишь вас троих достаточно заснять здесь, разговорчик наш записать, и мне готова отставка.
– Ну, батяня тебя так просто думцам на съедение не сдаст, – попытался успокоить его Саман.
– А при чем тут батя? – Корсовский развел руками. – Деньги-то ведь мне не он дает, а высокоморальная Америка. И стоит сенаторам узнать, что я имею дело с…, пардон, мафиози…
– Ты, во-первых не звизди! – заорал на него Саман. – Какая мы тебе, на хер, мафия. Мы, мля, – друзья твои. Братва твоя, понял? Скажи, Бык.
– Ё… бля… – проревел Бычок.
– А америкашки, на хер, пусть лучше приглядывают, кто там у ихнего президента отсасывает.
– Вы иронизируете… господа, – как можно ровнее постарался сказать Корсовский, – а между прочим, если Билла отстранят от власти, наша страна окажется на грани голода…
– И так уже вся страна зарплаты не получает, – буркнул Трофим.
– … и гражданской войны, – закончил вице-премьер.
– Не боись, мы при любой войне выживем, – криво ухмыльнулся Саман.
– А на войне мародеров ставят к стенке, – резюмировал Корсовский. – И не забывайте, ублюдки, если бы я не привел старика в президентское кресло, если бы я не собрал на все это бабок, не скупил бы на Билловы баксы всех и вся, вы бы все, братва моя ненаглядная, поисчезали бы еще два года назад.
– Что значит, «поисчезали»? – насупился Саман.
– А то и значит. Пропали бы без вести так, как могут пропадать люди только в нашей стране. Без единого звука. Скажи, Трофим.
Старый бандит, насупив брови, покивал головой и пробубнил:
– Так мы что ж, Игорь Михалыч. Мы ж так… Может, думаем, помощь требуется.
– Разумеется, требуется! – подхватил Корсовский. – Вы же не просто мои «братки». Вы – будущие губернаторы, генералы, министры страны Российской. Никто не спасет нашу державу, кроме братвы. В вас я вижу великое будущее нашей страны. Но сейчас мы должны приложить все силы, чтобы вывести ее из тяжелейшего положения.
– Ты, блин, только скажи! – воодушевился Саман. – Мы за тебя любого порвем, скажи, Бык!