Джанки. Исповедь неисправимого наркомана
Шрифт:
Мы поднимались вверх по лестнице. Ступеньки из истертого чёрного металла. Остановились напротив узкой, окованной железом двери и Джек, пригнувшись к полу как заправский взломщик, простучал условный сигнал. Дверь открыла огромный, размякший педрила в последнем приступе молодости, с татуировками на предплечьях и даже на тыльных сторонах ладоней.
– Это Джои, – представил его Джек.
– Ну, здравствуй, – отозвался Джои. Джек, выудив из кармана пятидолларовую купюру, протянул ему: «Слушай Джои, может сгоняешь за квартой Шенли?». Тот натянул пальто и вышел.
В большинстве многоквартирных домов входная дверь открывается
Когда Джои вышел, я поймал на себе чей-то взгляд и заметил стоявшего рядом другого парня. Его большие карие глаза источали флюиды враждебности и недоверия, отдаленно напоминая свечение включенного ящика. Прохватило, почти как от предстоящей драки. Он был небольшого роста, худющий, верхние пуговицы рубашки расстегнуты. Цвет лица от почти коричневого поблек до пятнисто-жёлтого. Будто пытаясь скрыть кожную сыпь, его активно напудрили блинной мукой, а рот весь растянулся в гримасе нестерпимого раздражения.
– А это кто? – спросил он, указывая на меня. Позже я узнал, что его зовут Герман.
– Мой приятель. Хочет скинуть немного морфы…
Герман пожал плечами и сунул руки в карманы. «Не думаю, что буду из-за этого трепыхаться».
– Ладно, – протянул Джек. – Продадим кому-нибудь другому. Пошли, Билл.
Небольшая гостинная… Маленькая радиола, фарфоровый Будда, напротив – церковная свечка и прочие безделушки. На тахте лежал человек. Как только мы вошли, он приподнялся, поздоровался и, приятно улыбнувшись, обнажил грязные, почерневшие зубы. Говорил как южанин, с восточноТехасским акцентом.
Джек начал по новой:
– Рой, это мой приятель… У него есть морфий на продажу.
Человек сел, спустив ноги с тахты. Вяло зевнул, придав лицу безучастное выражение. Гладкая и загорелая кожа, резкие скулы. Чем-то смахивал на азиата. Череп ассиметричный, уши торчали под прямым углом. Глаза, наподобие германовских, с необычайным блеском, как будто за зрачками находились опаловидные световые точки, в которых отражалось всё комнатное освещение.
– Сколько у тебя?
– Семьдесят пять полграновых армейских ампул.
– Стандартная рыночная цена – два доллара за гран. Ампулы, правда, стоят поменьше. Людям нужен морфин в таблетках, а в этом стекле слишком много воды. Придётся выпарить продукт, а потом уже приготовить.
Он сделал паузу, лицо приняло озадаченное выражение:
– Могу взять по полтора бакса за гран, – выдавил он, наконец.
– Думаю, сойдёмся.
Затем Рой спросил насчёт связи и получил мой номер телефона. Тут с бутылкой виски приперся обратно Джои и мы уселись пить. Торчавший на кухне Герман высунулся, позвав Джека:
– Можно тебя на два слова?
Слышал вполуха как они о чем-то спорили. Потом Джек вернулся, а Герман с концами завис на кухне. Все немного поднабрались, и Джек принялся рассказывать очередную боевую историю:
– Мой партнер вскрыл одну халупу. Хозяин дрыхнет себе спокойненько, а я стою над ним с трубой длиной в три фута. В ванной откопал… А на конце трубы вентиль, представляете? Вдруг он, ни с того ни с сего, очухался, выпрыгнул прямо из постели и попробовал сделать ноги. Но ни тут то было. Познакомился с вентилем и, шатаясь, добрался до соседней комнаты. Кровь с каждым стуком сердца, хлестала у него из головы футов на десять, – нагнетая атмосферу он размахивал руками, предлагая себя одновременно в качестве обеих сторон. – Вы только представьте себе, мозги вытекают, всё в кровище…
Джек неистово загоготал:
– Моя герла ждала в тачке… Назвала меня – ха-ха-ха! – она назвала меня – ха-ха-ххладнокровным убийцей.
Он ржал пока не побагровел.
Спустя несколько вечеров после встречи с Роем и Германом, я употребил одну из ампул, потеряв опийную девственность. Ампула похожа на заостренный тюбик с зубной пастой. Давишь иглой в этот кончик, прокалываешь перемычку; и если не собираешься почистить продукт, можешь моментом вмазываться.
Сначала морфий цепляет нижнюю поверхность ног, затем заднюю часть шеи, нарастающая волна расслабухи охватывает мышцы тела, ослабляя их настолько, что тебе кажется, будто плаваешь без каких-либо четких очертаний или просто лежишь в теплой солоноватой воде. Как только релаксирующая волна вихрем прокатила по моим тканям, я испытал сильнейшее чувство страха. Чудилось, что вне поля моего зрения находится некий ужасный образ, передвигавшийся при каждом повороте моей головы, чтобы я никогда не мог чётко его разглядеть. Подташнивало. Я лег и закрыл глаза. Проследовала череда картинок, очень похоже на просмотр фильма: огромный, в неоновых огнях, коктейль-бар, становившийся всё больше и больше, пока улицы, транспорт, ремонтные мастерские не растворились в нём; официантка с черепом на подносе; звезды в безоблачном небе. Физическое воздействие ужаса смерти; отключка дыхания; остановка кровообращения. Задремал, а когда проснулся, страх снова охватил меня. На следующее утро проблевался, тошнотворное состояние сохранялось до полудня.
Тем же вечером позвонил Рой.
– Я насчёт того, о чем мы договаривались намедни. Коробка пойдет за четыре доллара, возьму пять прямо сейчас. Ты занят? Я могу приехать к тебе. Полагаю, что придем к рабочему соглашению.
Прошло всего несколько минут, а он уже стучался в дверь. На нём была шотландка и темный, кофейного цвета свитер. Обменялись приветствиями. Безучастно оглядевшись, Рой сразу высказался о наболевшем:
– Не возражаешь, если приму одну прямо сейчас?
Я, в знак согласия, открыл коробку. Вытащив ампулу, он набрал раствор и втерся в ногу. Проворно спустив штанину, выложил двадцать долларов на кухонный стол, где уже лежали пять упаковок.
– Придётся распотрошить… Слишком уж неудобно с ними таскаться, – и Рой принялся перегружать ампулы в карманы куртки. – Надеюсь не побьются… Слушай, я звякну через денек-другой, как с ними разберусь, и будет чуток побольше денег.
Он нахлобучил шляпу на свой неровный череп.
– До встречи.
Вернулся на следующий день, вмазался и выложил сороковник. Я достал десять коробок, две отложил в сторону:
– Останется для личного пользования.
Рой удивленно уставился на меня:
– Разве ты тоже?
– Иногда.
– Чертовски вредная штуковина, – он покачал головой. – Худшее из того, что может случайно произойти с человеком. Сначала мы уверены, что можем её контролировать. А когда-нибудь уже не захотим этого делать. – И добавил с усмешкой:
– По такой цене я возьму всё, что ты сможешь достать.
Заявился и на следующий день. Спросил, не хочу ли передумать и продать ему те две коробки. Я отказался. Тогда он купил две ампулы по баксу за каждую, и втерев обе, отчалил, сообщив, что нанялся на корабль на двухмесячный рейс.