Джайна Праудмур: Приливы Войны
Шрифт:
– Это Радужное Средоточие?
– Да, - ответил Ронин, - Оно питает собой огромнейшую мана-бомбу из всех, когда-либо созданных. От взрыва которой никто не сможет спастись.
– Он повернулся к Джайне: Я могу отклонить ее. Но сперва помоги мне – я смогу удерживать защитное поле достаточно долго, чтобы люди успели переправиться в безопасное место.
Джайна посмотрела на своих решительных спутников: Конечно!
Ронин забормотал заклинание, его пальцы дрожали во время концентрации, затем он кивнул Джайне. Она начала открывать портал для раненных, но ее взору открылось непонятное зрелище. Джайна направляла портал в Штормград, но вместо великого каменного города увидела один из многочисленных островков Великого
– Почему ты перенаправил мой портал?
– Это потребует… меньше энергии, - буркнул Ронин. Капли пота стекали по его бровям, клочья рыжих волос спутались у него на лбу.
В подобном действии не было смысла. Джайна открыла рот, но Ронин прервал ее: Не спорь! Просто идите в портал, все вы!
Спутники Джайны подчинились, быстро пройдя через вихрь портала. Джайна медлила. Что-то было не так. Почему он…
И тогда она поняла.
– Ты не сможешь остановить бомбу! Ты собрался погибнуть здесь!
– Замолчи! Просто иди в портал! Я должен притянуть ее прямиком сюда, чтобы спасти Верису, Шандрису и… всех, кого смогу. Стены этой башни пропитаны магией. Это должно уменьшить силу взрыва. Не будь глупой девчонкой, Джайна. Иди!
Она с ужасом смотрела на него: Нет! Я не могу позволить тебе сделать это! У тебя есть семья. Ты – лидер Кирин-Тора!
Его глаза, сосредоточенно закрытые, распахнулись, и его взгляд был полон ярости и мольбы. Его тело дрожало от колоссального напряжения, вызванного одновременным поддержанием портала и усилением защитного поля.
– А ты - его будущее!
– Нет! Я не могу! Терамор – мой город! Я должна остаться и защищать его!
– Джайна, если ты не уйдешь сейчас же, мы оба погибнем, и мои усилия, направленные на то, чтобы перетянуть эту проклятую бомбу сюда и не дать ей взорваться в сердце города, пропадут зря. Ты этого хочешь? Так?
Разумеется, нет. Но она не могла оставаться в стороне и дать ему погибнуть ради нее.
– Я не оставлю тебя!
– воскликнула Джайна, поворачиваясь, чтобы рассмотреть бомбу.
– Возможно, вместе мы сможем отбросить ее!
– Она кричала, чтобы быть услышанной сквозь доносившийся с неба шум дирижабля. Сейчас он находился ближе, и она увидела несколько маленьких фигур, снующих туда-сюда возле него.
И одну огромную.
Кейлек!
Кейлек сложил крылья, и нырнул вниз, подобно камню; ядра едва не задели его. Он, изо всех сил работая крыльями, подлетел к дирижаблю, его глаза были прикованы к мана-бомбе. Он открыл пасть, намереваясь заморозить смертоносный артефакт, а затем разбить его. Разумеется, взрыв уничтожит его, а также гоблинов, переправлявших бомбу. Но осколки, которые рухнут на Терамор, нанесут лишь небольшой урон. Город – и Джайна – выживут.
Внезапно острая боль пронзила его. Он остановился, разворачиваясь, дабы ответить обидчику – Отрекшемуся, восседавшему на огромном нетопыре. Копье мертвеца вонзилось Кейлеку в место, где предплечье соединялось с туловищем – одно из немногих незащищенных чешуей мест – и вошло глубоко в тело. Кейлек резким движением выдернул копье из костлявой руки Отрекшегося, и ответный инстинктивный удар хвоста синего дракона отправил на землю и нетопыря, и его наездника.
Дирижабль снизился, и пушки были направлены вверх на Кейлека. Дракон попытался отлететь в сторону, но попал под внезапный удар нескольких десятков всадников на ветрокрылах. Им вторил пушечный залп, и на этот раз Кейлек не смог уклониться от ядер.
Джайна закричала, увидав падение Калесгоса. В этот момент дирижабль сбросил свой груз.
Она так никогда и не смогла вспомнить в деталях все, что происходило далее. Она почувствовала, что ее оттащили в сторону и втолкнули
Мир стал абсолютно белым. Башня была разрушена. Ронин с протянутыми руками, стоявший на ее вершине и смотревший с вызовом на свою судьбу, внезапно стал фиолетовым. На долю секунды он застыл во времени; а затем взорвался в облаке лилового пепла. Перед тем, как портал закрылся, и Джайну потащило дальше, она успела увидеть фиолетовый океан тайной магии, захлестнувший Терамор. Крики полного, абсолютного, бездонного ужаса сдавили ее уши, и больше она ничего не помнила.
Глава 19
Бейн был воином. Его глаза повидали едва ли не больше ужасов войны, чем он мог вынести. Он лицезрел города, крепости и даже свой родной город, Громовой Утес, в огне. Он был свидетелем того, как в битве сходились не только меч, пламя и кулаки, но и магия, и знал, что заклинания поражали свою цель также верно и жестоко, как и сталь. Его голос отдавал приказы к нападению, в своих руках он держал жизни.
Но это…
Темное ночное небо вспыхнуло не от багрово-оранжевого пламени, пожирающим здания и плоть, хотя некоторые строения продолжали гореть с прошедшего сражения. Вместо него от города исходило фиолетовое сияние, почти столь же ослепительное, как отражающийся от снега лунный свет. Обманчиво прекрасное, оно озарило все небо. Яркие вспышки молний осветили темноту всеми цветами радуги. Здесь и там мелькали, перелетали и разворачивались угловатые всполохи, только затем, чтобы погаснуть и появиться уже в другом месте. Они вспыхивали так близко, что был слышен их рокот и треск, будто сама ткань мироздания вновь и вновь разрывается и срастается воедино. Глядя на сияющие в небе огни, Бейн думал о нелепом явлении, виденном им в Нордсколе, носящем название северного сияния. Кэрн говорил, что при его виде сердце наполняется страхом, и сейчас наблюдавший за вспышками в небе Бейн чувствовал, как в его душе страх смешивается с ошеломляющим, болезненным отвращением.
Облако энергии тайной магии, окутавшей Терамор, сияло мягким фиолетовым светом. Мана-бомба, столь тщательно сконструированная эльфами крови, – которые гордо стояли рядом с другими членами Орды, будто считая, что Гаррош поступил правильно, - не просто нанесла непоправимый вред городу и его гражданам, а буквально стерла их с лица Азерота. Бейн слишком часто видел, как его друзья и враги погибают от чар арканы, и потому не чувствовал ничего кроме ярости от того, что он сейчас лицезрел. Все оказавшиеся в эпицентре взрыва, были сожжены изнутри, ибо магия до последней капли крови исказила и изменила их тела. Также изнутри были уничтожены и здания. Сила взрыва была столь велика, что Бейн знал точно: каждое живое существо, каждая травинка, каждая горсть земли была теперь мертва, и даже хуже чем мертва.
И ужасная магия могла продержаться долго. Бейн не имел дела с магией. Он не знал, как долго жуткое фиолетовое сияние, ознаменовавшее расчетливую жестокость Гарроша, будет висеть над городом мертвых. Но Терамор еще долгое время будет необитаем.
Слезы текли по его лицу, и он даже не пытался вытереть их. Бейн стоял, окруженный толпами ликующих воинов Орды, но, посмотрев вокруг, он увидел озаренные светом тайной магии лица, на которых застыло то же выражение ужаса и отвращения, что и у него. Что случилось с вождем, который когда-то говорил: «Честь… даже в разгар самой страшной битвы… не забывай о ней»? Который швырнул с обрыва другого орка, властителя Кром’гара, казня его за то, что тот сбросил на невинных друидов бомбу, не оставившую ничего, кроме кратера? Сходство было жутким и пробрало Бейна до мозга костей. Гаррош явно забыл, что он сам еще недавно порицал подобный способ уничтожения невинных.