Джедай почти не виден
Шрифт:
— Смерти нет, есть только Сила. Какое начальство у тех, кто растворился в Великой Силе, стал частицей ее энергии?
— Вот это-то я и не могу понять. А хотелось бы. Причем, раньше, чем нам начнут предъявлять ультиматумы.
Лорд Вейдер вновь было уткнулся в бумаги, но вскоре обратился к Бертесу.
— Я что-то не вполне понял смысл похищения дочери Кравва.
— Не был уверен в своей способности контролировать его сознание вот и страховался. Вывез ребенка в центральный парк и оставил у входа. Пока ее патруль заметил, пока в участке
— Так ты у нас еще и гуманист.
На ехидное замечание Бертес не отреагировал. Он был достаточно профессиональным политиком, чтобы уметь принимать жесткие решения, и достаточно приличным человеком, чтобы не забыть маскировать их под одеждами морали. Вейдер в этом плане циничнее и честнее. Ненависти к ситху у Бертеса, к его собственному удивлению, нет. Он будет искренно рад, если его покровители и темный лорд сумеют договориться. И не только потому, что в этом случае для него самого откроется возможность остаться на ключевых постах в правительстве, но и потому что он считает такой исход справедливым.
Появление полупрозрачной фигуры в старом плаще Ле Бертес заметил раньше ситха. Но так как фигура стояла к нему спиной и явно намеревалась общаться с темным лордом, то заговорить первым не стал. Дарт Вейдер же, может, гостя и заметил, но головы от монитора не поднимал уже довольно долго. Визитер нетерпеливо кашлянул. Ситх выпрямился, неспешно потянулся и наконец обратил внимание на появившегося.
— А-а-а, Оби Ван, извини, не заметил. Силы в тебе нету ни фига, а на привидениев я как-то не отвлекаюсь особо.
— Прекрати паясничать. Ситуация более чем серьезна.
— А если серьезно, то пошел вон.
— Со времени нашей последней встречи многое изменилось.
— Вот это ты верно заметил. Прозрачности в тебе здорово прибавилось. А во мне — живого веса.
Дарт Вейдер демонстративно стянул перчатку, показывая живую руку.
— Впечатляет. Только при всем кажущимся могуществе русских, ты опять выбрал не ту сторону, Скайуокер.
— Судьба, значит.
— Никогда не поздно изменить собственную судьбу.
— Н-да? А кто-то совсем недавно свистел Люку о злой и безжалостной машине, для которой все кончено? Хотя, сам почему-то был уверен, что, встретив меня на боевой станции, схлопочет от меня удар сразу на поражение, а не по ногам, например… За такое доверие спасибо, между прочим. Здорово повысило самооценку.
— Не о том, Скайуокер, снова не о том.
— Отчего же? Прошлое у нас с тобой бурное, а вот совместного будущего, извини, не вижу.
— Но почему? Ты же всегда был любопытен, Энакин. Неужели даже не поинтересуешься тем, что дало мне совершенство светлой стороны Силы?
— Оби Ван, старина, про Силу вместо смерти это ты мальчишкам — заочникам рассказывай. Я ж с детства технарь от бога, да и историю Ордена не факультативно изучал. Что до любопытства, то все, меня по-настоящему интересующее, я уже понял. В деталях же все равно обманешь. Ты же меня не
— Разве в том, чтобы сойти с дороги, идущей не туда, на правильный путь есть предательство?
— Если ты идешь один — то нет. Но я не один. Я благодарен тем, кого твои хозяева называют неправильной стороной, и я ответственен за тех, чьей безопасностью они пренебрегли, заблокировав канализацию. А быть верным людям я умею, ты знаешь. У меня все, Оби Ван Кеноби. Можешь убираться. Позиционироваться на меня у тебя не выходит? На Люка или Лею с сегодняшнего дня тоже перестанет получаться. Будет, что сказать, связь через Бертеса. Все, я сказал: исчезни.
Полупрозрачная фигура молча растаяла.
— Может, стоило с ним поговорить? — тихо спросил из своего угла Ле Бертес.
— Поговорить всегда стоит. Только не с ним, а с его хозяином. А сейчас у меня нет времени выуживать крохи правды из слов того, кто самим своим появлением уже лжет.
— Что мне делать?
— Ехать домой и отлежаться день — два. Когда Кеноби выйдет на связь, сообщишь. И меч свой не забудь. Хорошая, старой работы вещь. Кто-нибудь из магистров делал.
В это же время в кабинете главы правительства Галактического Союза.
— Слишком много эмоций, молодой Скайуокер. Опасными могут быть они, да.
Полупрозрачная фигура мастера Йоды теперь казалась не зеленой, а серой. Кроме того, она регулярно подергивалась, отчего Люку было тяжело сдержать улыбку.
— Тем не менее, я рад вас видеть, учитель.
— Мудрее радоваться при расставании, чем при встрече. Ибо кто знает, что даже желанная принесет.
— Мне не хватало ваших советов, мастер Йода.
— Ты быстро другого советчика нашел себе, да.
— Не быстро, и не легко. С ним иногда безумно тяжело. Но он — мой отец, которого я люблю. И давайте не будем об этом.
— Именно об этом, молодой Скайуокер, именно, да.
— В Дарте Вейдере оказалось достаточно добра, чтобы порвать с темной стороной.
— Это просто очередной душевный порыв был. Нет осознанности в отцовском инстинкте. Каприз зверя, который зверь все еще.
— Да, Отец по-прежнему использует в качестве орудия главным образом страх. Только страх разный бывает: за других, перед собственной трусостью или подлостью… Да и в нем самом исчез лед. Им движет благодарность и понимание. А они способны вывести к свету.
— Благодарность или понимание в нем есть. Только темная сторона Силы коварна и не отпускает.
— Я, вообще-то о человеке.
— Что человек пред извечной Силы лицом?
— Что сила без воли человека? Да и человек редко бывает один на один с бездушной силой.
— Ты мудрым становиться начал, молодой Скайуокер, хм.
— Вы хотели что-то сказать мне об отце, мастер Йода?
— Да. Даже тень темной стороны Силы не должна ложиться в основу новой республики и нового Ордена. Убедить ты должен ситха… Убедить под суд отдаться надо его.