Джек Абсолют

Хамфрис Крис

Потом лакей доложил портному о прибытии клиентов на назначенную примерку, и тот умчался, пообещав прислать Джеку подручных, чтобы снять мерку.

Вскоре Джека раздели до рубашки и бриджей, и помощники Альфонса (которые таинственным образом достигли почти невозможного, а именно проявили еще большее высокомерие, чем их хозяин) засуетились вокруг него, прикладывая портновскую ленту и записывая данные.

Подали вполне сносный белый портвейн, который Джек с удовольствием тянул маленькими глотками. Он уже давно не чувствовал себя так комфортно, а перспектива

помериться силами с достойным противником (каким, безусловно, являлся «Диомед») представлялась весьма увлекательной. Конечно, возложенная на него задача требовала вхождения в роль великосветского щеголя, но для этой роли Джек как раз вполне годился. Или, во всяком случае, будет годиться, когда над ним поработает Альфонс.

Из соседней комнаты донесся смех, лишь слегка приглушенный тонкими стенами. Там находились и мужчины и женщины, и Джек с удовольствием прислушивался к каденциям добродушного подшучивания, хотя воспринимал не столько отдельные слова, сколько общий тон и настрой. Когда же в последний раз он слышал настоящий, непринужденный человеческий смех? В «Друри-Лейн»? Да, совсем в другой жизни. Рассеянно размышляя об этом, Джек продолжал прислушиваться, в то время как портняжки хлопотали вокруг него со своими лентами и линейками.

Потому он уловил кое-что еще. То был рассыпавшийся водопадом непринужденный женский хохоток. Необычайно музыкальный... и очень знакомый. Поняв, что именно он слышит, Джек вскочил и, не обращая внимания на протестующие возгласы подмастерьев, устремился к двери.

Следующая дверь была полуотворенной. Мужской голос присоединился к этому смеху, так что Джек счел возможным войти к леди без стука. Да и о каких церемониях могла идти речь, когда его сердце было готово выскочить из груди! Ускорив шаг, он ворвался в комнату.

Находившиеся внутри люди, видимо, привыкли к постоянному хождению взад-вперед, так что никто даже не поднял головы. Две юные особы на диване тормошили сидевшего между ними изысканно одетого молодого джентльмена. В одной руке он держал блокнот, пытаясь, несмотря на борьбу, сделать набросок с третьей очаровательной леди. Та стояла наискосок от дивана, в то время как мастерицы с булавками в зубах производили примерку. Леди пыталась сохранить неподвижную позу, чему мало способствовал привлекший туда Джека непринужденный смех.

Этой третьей молодой леди была Луиза Риардон.

Она увидела его последней. Одна из молодых девушек взглянула на вошедшего с интересом. Другая, когда ее взгляд поднялся с его ног в одних чулках к шее без галстука, неприязненно поморщилась. Джентльмен встал, отложив блокнот. Джек вобрал глазами эту картину, словно находясь в глубоком сне или в сражении, в один из тех моментов, когда время как бы замедляется. Затем Луиза тоже подняла взгляд, и их глаза встретились.

Ахнув, Луиза неуверенно шагнула вперед. Портнихи разразились негодующими криками: что-то лопнуло, булавки посыпались на пол. Вняв этим восклицаниям, девушка остановилась и попыталась принять прежнюю позу.

Джек, в отличие от нее, мог двигаться свободно,

а потому быстро пересек комнату.

Лишь окружавшие девушку мастерицы помешали ему с ходу заключить ее в объятия.

— Джек! Как... Когда?

Ее лицо то краснело, то покрывалось бледностью.

— Луиза...

Углядев просвет между портнихами, Джек метнулся к ней, но она остановила его, выставив руку.

— Джек, осторожнее. Ты загубишь мое платье.

— Плевать мне на платье!

— Джек!

Теперь ее рука указала на джентльмена и двух леди, поднимавшихся с дивана.

— Очередной обожатель, Луиза? — осведомился мужчина насмешливым тоном.

— Старый друг. — Ее голос дрогнул. — Джек, это майор Джон...

Ему, однако, было не до представлений, знакомств и прочих светских церемоний.

— Как вы здесь оказались? Как спаслись? Как, ради всего святого...

— Это длинная история, Джек. Мои добрые друзья...

— Я думал, что вы... в лучшем случае в плену, если не...

— Мертва?

Это слово наконец положило конец ее попыткам представить Джеку остальных участников небольшой компании.

— Я слышала, что вас захватили, но лишь позднее, потому что меня уже отпустили и я не стала медлить из опасения, что они передумают. Мне удалось убедить мятежников в том, что я спасалась бегством, приняв их за грабителей. И лишь по прибытии в Нью-Йорк мне стало известно, что вас объявили шпионом и намерены после допроса... повесить. — Она медленно покачала головой. — О Джек. Я считала вас погибшим. Я оплакивала вас — снова.

Однако и присутствие привлекательного молодого человека, и, главное, тот беззаботный, веселый смех, который привлек Джека сюда, плохо вязались с мыслью о неутешной скорби.

— Да, я вижу, как вам к лицу траур, — заметил он, указывая на переливающуюся розовым юбку и канареечно-желтый лиф.

Удар попал в цель: она покраснела. Но прежде, чем Луиза нашлась с ответом, молодой человек выступил вперед и, пожав Джеку здоровую руку, промолвил:

— Разрешите представиться: майор Джон Андре. А в лице этих молодых леди вы видите двух очаровательных Пегги: мисс Пегги Шиппен и мисс Пегги Чу.

Обе мисс сделали книксен, хихикнули, а потом повернулись и стали перешептываться, не сводя с него глаз.

— А вы, должно быть, тот самый офицер, который сопровождал мисс Риардон в той опасной поездке! Мы все рады видеть, что вы живы, сэр. Нам так много рассказывали о вас. И о вашем знании леса, и о вашей отваге. «Джек то, Джек се». Единственное, чего мы по сию пору не знаем, так это ваша фамилия.

Андре выглядел лет на двадцать пять, то есть по возрасту был ближе к Луизе, чем к Джеку. Невысокий, хрупкий, с тонкими, почти девичьими чертами красивого лица. Ресницам его могли бы позавидовать обе Пегги. Джеку он напомнил Банастра Тарлтона. Однако кукольное лицо Тарлтона портило надменное и злобное выражение, тогда как Андре был исключительно дружелюбен и приветлив. Судя по всему, этот человек любил жизнь во всех ее проявлениях, и жизнь отвечала ему взаимностью.