Джек Ричер, или Враг
Шрифт:
Тогда я пересек улицу, прошел через пустую парковочную площадку и посмотрел на бар. Он был закрыт, и в нем царила тишина. Неоновые вывески не горели, и составляющие их маленькие искривленные трубочки показались мне холодными и мертвыми. В дальнем конце парковки, точно потрепанный автомобиль, стоял еще один контейнер для мусора. В нем портфеля тоже не оказалось.
Я зашел в забегаловку, по-прежнему пустую, проверил пол вокруг столов и табуретов в кабинках, потом за стойкой. В углу стояла картонная коробка с парой одиноких зонтиков. Портфеля не было. Я заглянул в женский туалет. Ни женщин, ни портфеля.
Я посмотрел на часы
– Ваш брат снова звонил, – доложил он.
– Зачем?
– Он не оставил сообщения.
– А с какой стати десять семнадцать?
– Полковник Гарбер требует десять девятнадцать.
Я улыбнулся. Можно всю жизнь говорить только «десять это» или «десять то». Иногда мне кажется, что со мной именно так и происходит. 10–19 – это контакт по радио или телефону, но менее срочный, чем 10–16, когда требуется связаться с кем-нибудь по секретной наземной линии. «Полковник Гарбер требует 10–19» означало: «Гарбер хочет, чтобы вы ему позвонили» – и все. В некоторых подразделениях военной полиции принято говорить по-английски, но, судя по всему, здесь такой привычки не было.
Я вошел в свой кабинет и увидел дорожную сумку Крамера у стены и картонную коробку с его обувью, нижним бельем и фуражкой. Форма висела на трех плечиках на моей вешалке для одежды. Я прошел мимо нее к столу и набрал номер телефона Гарбера. Слушая гудки, я пытался понять, что потребовалось от меня брату. А заодно как ему удалось меня найти. Шестьдесят часов назад я находился в Панаме. Причем в самых разных местах, так что ему пришлось приложить немалые усилия, чтобы меня разыскать. Значит, это что-то важное. Я взял карандаш и написал на клочке бумаги: «Джо». Затем два раза подчеркнул.
– Да? – сказал мне в ухо Гарбер.
– Ричер, – доложил я и посмотрел на часы, висящие на стене.
Было начало десятого утра. Самолет, на котором Крамер должен был лететь в аэропорт Лос-Анджелеса, уже находился в воздухе.
– Сердечный приступ, – сказал Гарбер. – Без вопросов.
– Быстро они справились.
– Ну, он же был генералом.
– Генералом с больным сердцем.
– На самом деле с плохими коронарными артериями. У него был тяжелый атеросклероз, который стал причиной желудочковой фибрилляции, приведшей к смерти. Так нам сказали. И я им верю. Видимо, приступ начался, когда шлюха снимала лифчик.
– У него не было с собой никаких лекарств.
– Скорее всего, он не знал о своей болезни. Так бывает. Ты чувствуешь себя прекрасно, а потом раз – и умер. Подстроить это нельзя. Наверное, при помощи электрического шока можно симулировать фибрилляцию, но не количество
– А что, есть причины подозревать, что его смерть была неестественной?
– В ней мог быть заинтересован КГБ, – сказал Гарбер. – Крамер и его танки являлись самой серьезной тактической проблемой Красной армии.
– Сейчас Красная армия смотрит в другую сторону.
– Еще рано делать выводы, насколько они серьезны и сколько времени будут туда смотреть.
Я ничего не сказал, и телефон молчал тоже.
– Я не могу позволить, чтобы кто-нибудь влез в это дело, – проговорил Гарбер. – Пока не могу. Учитывая все обстоятельства. Ты ведь меня понимаешь?
– И что?
– А то, что тебе придется сообщить вдове о случившемся, – сказал Гарбер.
– Мне? Разве она не в Германии?
– Она в Виргинии. Приехала домой на праздники. У них там дом.
Он продиктовал мне адрес, и я записал его на бумажке, на которой чуть раньше подчеркнул имя «Джо».
– С ней еще кто-нибудь? – спросил я.
– У них нет детей. Так что, наверное, она одна.
– Хорошо, – сказал я.
– Она еще ничего не знает, – добавил Гарбер. – Мне потребовалось довольно много времени, чтобы ее разыскать.
– Мне взять с собой священника?
– Он умер не на поле боя. Думаю, ты можешь взять с собой женщину в качестве напарницы. На случай, если миссис Крамер захочет поплакать.
– Ладно.
– Надеюсь, ты понимаешь, что ей не нужно знать никаких подробностей. Он летел в Ирвин. Умер в отеле, где ждал своего рейса. Такой будет официальная версия. Пока никто, кроме тебя и меня, ничего не знает, и пусть так и останется. Напарнице, которую ты возьмешь с собой, можешь сказать правду. Миссис Крамер, скорее всего, начнет задавать вопросы, и вы должны отвечать одинаково. Как насчет местной полиции? От них не произойдет утечки?
– Коп, с которым я разговаривал, – бывший морской пехотинец. Он знает правила.
– Semper Fi! [4] – сказал Гарбер.
– Мне не удалось найти его портфель, – сообщил я ему.
Телефон снова замолчал.
– Сначала поезжай к вдове, – сказал Гарбер. – А потом постарайся его отыскать.
Я велел дежурному капралу перенести вещи Крамера ко мне домой, так как не хотел, чтобы с ними что-нибудь случилось. Рано или поздно вдова захочет получить их назад. А на большой базе вроде Бэрда вещи иногда пропадают, что бывает исключительно неприятно и доставляет массу хлопот. Затем я отправился в офицерский клуб, где принялся разглядывать представителей военной полиции, которые ели поздний завтрак или ранний ланч. Они, как правило, держатся в стороне от остальных, потому что все их ненавидят. Я заметил группу из четырех человек в форме – двух мужчин и двух женщин. На руке одной из женщин была шина, которая мешала ей есть, – значит, ей будет трудно вести машину. У другой были лейтенантские нашивки и имя «Саммер» на груди. Она выглядела лет на двадцать пять и была невысокой и стройной, с кожей цвета красного дерева.
4
Сокращение от «Semper Fidelis» (лат.) – «Всегда верен»; девиз морской пехоты.