Джекпот для лоха
Шрифт:
И Шрек не удержался – шмальнул пару раз по первой машине, хотя его задача была открыть дверцы и добить «объект». Но все пошло не так, как обычно. Стекла не разлетелись вдребезги и не покрылись круглыми белыми пробоинами, окруженными паутиной трещин, машины не рыскнули, съезжая с дороги в кусты. Невредимые, они рванули вперед и набрали скорость. В горячке Блондин выскочил на дорожку и успел всадить очередь в задний джип, но это ничего не изменило: «Гелендвагены» выскочили на шоссе и скрылись за поворотом.
– Броня! – заорал Блондин. –
Они запрыгнули в «Волгу», царапая краску, прорвались через кусты и помчались в противоположную сторону.
– Вот влетели! – тяжело дыша, сказал Шрек, дрожащими руками доставая «заряженную» папироску и закуривая. – Такой косячина…
На этот раз он имел в виду не набитую анашой папироску, а серьезную ошибку. Блондин молчал. Бронировка – особое условие, заказчик должен предупреждать. Их за малым не положили на месте. Просто не захотели, предпочли увести «объект». Но отвечать все равно исполнителям. Деньги взяли, а заказ не выполнили. Надо было самим определить бронировку. Можно по стеклам, можно по осадке, да как хотите…
– Хочешь? – Шрек протянул пахнущую ладаном папироску. – Хорошо расслабляет.
Блондин взял, затянулся. Еще раз. Еще… Не отпускало. Он выбросил папиросу в окно.
– Этот косяк на нас повесят, – угрюмо сказал он.
– Знаю, – ответил Шрек.
И снова оба подразумевали не папиросу с дурью.
Они загнали «Волгу» поглубже в лесополосу, вернулись к берегу, наняли моторную лодку и переправились в город. Это был самый безопасный способ.
В Тиходонске объявили план «Перехват», мосты и оба шоссе заблокировали. Но перехватывать на воде менты еще не научились.
«Разбогатевший» Говоров начал вести другую жизнь. Во всяком случае, попытался это сделать. Наконец-то отдал все долги: и Матвеичу, и Любане, и Шеремету с Игнатьевым – даже дышать стало легче. Пошел на Южный рынок, где можно было задешево купить все – начиная от продуктов и выпивки и заканчивая стройматериалами, автозапчастями, попугайчиками и домашними животными. Приобрел, наконец, стартер, новые провода высокого напряжения и свечи зажигания, забрел в ряды электротоваров, чтобы запастись впрок вечно перегорающими лампочками.
И вдруг увидел ее – красавицу-незнакомку из «Манхэттена»! Стройная, гибкая, в той же желтой курточке и смешной объемной фуражке, только сегодня в юбке и сапожках. Конечно, в своем воображении он наделил ее чертами необыкновенной красавицы, кинозвезды мирового уровня, а она обычная девушка, но очень симпатичная и располагающая к себе. Да что там располагающая – притягивающая! Он читал, что симпатия зависит от запаха или биоволн: самая распрекрасная женщина может оставить равнодушным, а самая обыкновенная так возьмет за душу, что не сможешь оторваться!
– Сколько стоит? – девушка вертела в руках симпатичное бра – золотистое, с матовым, в цветочек, плафоном.
Говоров знал – это корейская штучка, только покупать ее нельзя ни в коем случае!
– Триста тысяч! – бодро отвечает монументальная тетка-продавщица.
Девушка лезет за кошельком.
Его словно кто-то толкнул в спину. В следующую минуту Говоров оказался рядом.
– Извините, что вмешиваюсь, девушка, но эту лампу не покупайте! – он никогда не знакомился с девушками на улице, а потому взволнован и говорит нервной скороговоркой.
Незнакомка удивленно вскидывает глаза. Они у нее действительно карие.
– Почему?
– Я электрик. В них конструктивный дефект – провод замыкает на корпус и шибает током при включении, одного пользователя даже насмерть убило. Их давно приказано убрать из продажи…
– Кого убило?! Ты что несешь?! – возмущается продавщица. Голос у нее трубный и громкий. – Напился, вот тебе и мерещится всякая ерунда!
– Не слушайте ее, я вообще не пью, – оправдывается Говоров. – Я… электрик…
Он поймал себя на том, что чуть не представился дворником. Тогда бы все пропало. Но девушка, хотя вначале и насторожилась, увидела, что незнакомец трезв, опрятен, вполне адекватен и имеет приятную наружность.
– А что же делать? – растерянно спрашивает она. – Я в малосемейке живу, комната маленькая – ребенка спать укладываю, надо свет тушить. Вот и хочу отдельную лампочку, чтобы и читать можно было, а Андрейке не мешать…
Говоров отчего-то чувствует себя окрыленным.
– Так мы сейчас выберем то, что надо! Если, конечно, доверите… Меня, кстати, тоже Андреем зовут.
Девушка молчала. А молчание, как известно, знак согласия.
– Итак, где будет висеть светильник? На боковой стене или в изголовье? Далеко ли до розетки?
Она улыбнулась.
– Не думала, что это такое сложное дело.
– Ничего сложного! Просто надо все учитывать. Если в головах вешать, то лучше с выключателем на шнурке, чтобы не вставать – подняла ручку, и все.
А если сбоку, то надо, чтобы лампа поворачивалась, так удобнее свет регулировать Я же профессионал!
Наконец выбор был сделан. Они направились к выходу. Кроме своих покупок, Андрей нес за бечевку коробку со светильником. Через несколько минут вышли на замусоренную рыночную площадь. Раскисшая в лужах бумага, разорванные картонные коробки, сгнившие картофелины, луковая шелуха… Надо было поддерживать разговор, но умных слов в голову не приходило. Да и неумных тоже.
– Вот грязь, даже идти противно, – сказал он.
– Да уж… – равнодушно ответила она.
Неужели сейчас все закончится? Что бы такое придумать?!
Слева на парковочной площадке стояла длинная шеренга машин. «Москвичи», «Жигули», а вот шикарный «Мерседес» с дымчатыми стеклами и антенной радиотелефона на крыше. И номер красивый:
25-25. Так это машина директора, Малышева! Он хотел сообщить об этом своей спутнице, но вовремя сдержался: если бы это была его машина – другое дело, а так – чем хвастаться?